Три солнца. Сага о Елисеевых. Книга II. Дети

– Шура, прекрати! Ты же слышал, он уходит на войну, какой смысл ему отказывать от дома, если он все равно здесь пока бывать не сможет? А там война планы покажет… в буквальном смысле, – рассудил Сережа: – Для меня это тоже, как гром среди ясного неба! Рановато ей еще кавалеров принимать! Не предупредила, не посоветовалась ни с кем… Что нам дальше ждать? И он хорош! Явиться в дом к чужим людям! Чему их там в Пажеском корпусе учат?

Саша открыл было рот.

– Прошу тебя, Шура, оставь свои гнусные инсинуации! Этот вздор ты со своими дружками на какой-нибудь маевке обсудишь.

III

Обещание, данное отцу, Петр держал. В карты в штабе не играл, хоть зачастую и был приглашен на офицерские вечеринки. Даже оказавшись снова в Москве, по злачным местам, которые ему показал Митя, не пошел.

Когда он ужинал в Яре, туда ввалилась громкая компания во главе с Распутиным. Знаменитого старца было невозможно не узнать. Даже те, кто видел только его фото в газетах, тут же поняли, кто перед ними – косоворотка, сапоги, волосы, расчесанные на прямой пробор и острый, пронизывающий взгляд. По столам посетителей пробежался шепот. Тут же все закрутилось пьяным калейдоскопом – вино, танцы, балалайки, цыгане. Старец уже едва стоял на ногах, когда начал похваляться любовными похождениями в Петербурге, сдабривая свои байки пикантными подробностями.

Женщин, которых упоминал в своей скабрезной речи Григорий Ефимович, Петя если и знал, то исключительно заочно, поэтому не мог понять, есть ли в рассказанных амурных победах хоть толика правды. Все выглядело пустым бахвальством перед спутниками и гостями заведения. Отчего-то сама мысль, что этот старый, неопрятный человек ведет интимную жизнь вызывала у Петра отвращение. К слову, несмотря на то, что его отец, Григорий Григорьевич, выглядел во сто крат лучше Распутина, был подтянут, элегантен и привлекателен, сына в свое время совершенно огорошило наличие у него любовницы и последующая женитьба. Пете казалось, что люди в таком почтенном возрасте должны уже больше думать о душе, а не за юбками бегать. Плотские утехи должны оставаться привилегией молодости, был уверен юный поручик. Впрочем, теперь, поближе познакомившись с мачехой, которая была полна шарма и очарования, Петя немного смягчился.

Однако вакханалия, устроенная старцем, действовала на молодого человека удручающе. Он поспешил закончить ужин и удалиться.

Петя избегал не только карточных игр. После визита к Григорию Григорьевичу он почти не бывал у братьев. Ему было неловко. Он считал, что Сергей презирал бы его не столько за карточный долг, сколько за то, что он просил деньги у отца. Поэтому день рождения сестры он тоже пропустил, оправдываясь отсутствием поручений, требующих поездок в Петроград. Он боялся, что Мариэтта может заговорить с ним о встрече в родительском доме, и тогда все бы выплыло наружу.

* * *

Григорий Григорьевич получил очередную оплеуху от судьбы – дочь не приняла его подарки ко дню рождения, которые он так старательно ей готовил. Теперь, понимая, что наладить с Мариэттой общение мирным путем не получится, он окончательно и бесповоротно решил судиться. Опросив всех своих друзей и родственников, он выбрал присяжного поверенного, которому доверил это дело. Тот сразу предупредил, что тяжба потребует много времени, сил и финансовых вливаний. Но Гришу этим было не напугать. Елисеев был настроен серьезно, как никогда.

Узнав в мае, что Глеб ушел на фронт, Григорий Григорьевич немного успокоился. Теперь, по крайней мере, можно было не ждать каких-то неприятностей с этой стороны. Несмотря на то, что ко всеобщему ликованию Италия вступила в войну на стороне Антанты, ситуация на фронте по-прежнему была тяжелой, поэтому вряд ли юный поручик мог вернуться раньше, чем через год. А за это время, думал Григорий, может случиться всякое. Ранние влюбленности хороши тем, что чаще всего проходят быстро и бесследно, как короткое питерское лето.