Три стажера и майор (СИ)

Где-то в глубине теплилась подленькая мыслишка: вдруг услышу, как она меня любит, а роман с Петровичем – трагическая случайность и ошибка. Почему подленькая? Потому что я слабохарактерно был готов поверить в ту же приятную ложь и найти оправдание для Кати даже под напором неопровержимых доказательств измены.

Сегодня дома за ужином холодным голосом предложу расстаться навсегда. Или правильнее расстаться на время? По-хорошему, надо бы навсегда. Но хватит ли сил? Раньше они, точно, были. Куда девались теперь? Отжимаюсь, подтягиваюсь, пресс – крепче танковой брони, не пробьешь. Но где сила, чтобы справиться с предательством и расстаться?

Главное, понятно без всяких учебников психологии: лучше не будет, будет только хуже.

Суммарного контента в диктофоне набежало на час с лишним.

Несколько телефонных переговоров с коллегами…

Разговор с подругой Надей, вроде, меня не касался, а относился к некоему платью в полосочку, по поводу которого Катя никак не могла решиться: вроде бы, и ничего, но дороговато, и не то, чтобы дорого, а с чем надевать? в конце концов, с чем, найдется, но опять же куда надевать? Мне все равно стало горько, что в обсуждении никак не фигурировал муж, что, дескать, Сереже бы понравилось, и вообще все мои платья для него одного. Платье в полосочку, определенно, планировалось не для мужа, а ради неких отдельных от него жизненных обстоятельств.

Днем в машину к Кате подсел некий Женя, голос которого сразу показался мне знакомым.

Да это же известный Евгений Андреевич Зонов, бизнесмен, депутат и даже пароход! Кроме шуток, акваторию Оби бороздит моторная яхта «Евгений Зонов». А голос я слышал по телевизору.

Катя делала с Пароходом пару телевизионных интервью, но в семейном кругу ни разу не упоминала о каких либо внеслужебных контактах.

Диктофон отобразил, как Пароход подарил Кате цветы, и звук поцелуя.

Катя сказала: спасибо.

Может, он ей руку целовал? Не знаю. Это явно не деловая встреча. Они были прочно на «ты». А тембр голосов не смог бы обмануть даже глухого – так могут ворковать только люди, межу которыми существует близость. Они договаривались о встрече через четыре дня.

– Что скажет муж? – игриво интересовался Пароход.

– Придумаю, что-нибудь, – небрежно отмахнулась от меня Катя. – Не первый раз.

– Сможешь выбраться на всю ночь?

– Часов до двух точно.

Я едва не задохнулся от цинизма и веселой энергии, с которыми моя молодая жена вела свою тайную, но истинную жизнь. Даже на могиле Петровича еще не завяли гвоздики.

Дома Катя уминала в вазу жирный букет роз.