Три стажера и майор (СИ)

– Здесь сначала все так говорят, что не убивали, не грабили, чужого не брали. Ты не хуже меня знаешь. Говорю же, обвинять не собираюсь. Но влип ты по полной, как пуля в дерьмо. Касторкина подготовила такую доказательную базу – зачитаешься. Похоже на дипломную работу: параграф к параграфу. Допрашивать я тебя тоже не собираюсь. Просьбы есть? Жалобы? В камере все нормально? Контингент, вроде, приличный. Вот прихватил для тебя, держи сигареты. Ты какие куришь? Две пачки «Явы» хватит на первое время?

– Я не курю. Но сигареты возьму. Знаешь, в камере пригодятся.

– С тобой тут встретиться хотят. Постарайтесь уложиться в пять минут. Ну, край – в десять.

Расул вышел. Хоть бы это была Катя, загадал я. Вернее не загадал, а попросил. Будучи человеком нерелигиозным, я не знал, кому именно следует подавать подобные просьбы. Поэтому отправил мессидж прямо в сердце вселенной. Говорят, что есть и такая технология. Посмотрю на нее, может, последний раз, повинюсь. Но вообще я не смог бы объяснить, зачем мне нужно ее увидеть. В середину вселенной сигнализировала химия поврежденного любовью и ревностью мозга.

Вселенная отреагировала мгновенно. В кабинет вошла Катя с пухлой сумкой в руках.

– Зачем ты это сделал? – сходу спросила она.

– Что?

– Ну, и дурак. Вот и сиди теперь.

Сочувствие было последним навыком, которым владела Катя. Точнее, вовсе не владела. Иногда меня бесила ее безапелляционная прямота. Думаю, даже Иисусу в тяжелые для него минуты она могла сказать, дескать, сам виноват, мог бы придумать что-нибудь, вот и виси теперь. В мире существовала только она, прочие служили для того, чтобы обеспечивать мировое свечение вокруг. Как вышло, что она превратилась в центр моей жизни?

– Ах да, как ты тут? – вспомнила она о приличиях. – Как тут кормят? Что было на обед?

Как будто приехала в пионерский лагерь на родительский день.

– Как на курорте, – я не стал вдаваться в подробности. – Котлеты, пельмени.

Кажется, Катя мимолетно удивилась разнообразному меню, но тоже решила не уточнять.

– Я тут принесла, – она достала из сумки упаковку апельсинов. – Я же не знаю, что можно. Ты следил за нами?

Я кивнул, принимая апельсины.

– Ты все неправильно понял. Я вообще ни в чем перед тобой не виновата. Теперь-то можно сказать. Чтоб ты знал, я журналистка!

С большой буквы Ж.

– …В мои профессиональные обязанности входит поиск жареных фактов…

Как высокопарно. Журналистка! Хоть бы курицу научилась жарить, потом бы другие факты искала.