Три стервы

– Вот это да! – Антуан воздел руки к небу, после чего уселся поудобнее на стуле. Он буквально излучал ликование, глядя на перепуганное лицо матери. – Ты видишь? И тебя это удивляет? Ты все еще стираешь ему белье, так чего же ты ожидала? Что у него будет нормальная сексуальная жизнь?

Если мать и позволила себе на секунду растеряться, она тут же вернула контроль над ситуацией.

– Слушай, в его возрасте девушки зачастую гораздо более зрелые, чем юноши.

– В его возрасте?! Но ему двадцать восемь, мама!

Предвидя оборот, который сейчас неминуемо примет разговор, Фред решил храбро потерять к нему интерес и сосредоточиться на утке с медом.

– Да, но он всегда был моложе своего возраста. Я имею в виду, эмоционально, конечно. Не интеллектуально.

– Не правда ли, ангел мой? – обратилась она к Фреду, положив ладонь ему на руку.

Фред пробормотал ответ, который в любом случае никого не интересовал. Пришла очередь отца высказать свое мнение.

– Вот-вот, если бы он продолжал участвовать в соревнованиях по шахматам, это бы закалило его.

– Ради бога, – вздохнул Антуан, – не начинайте с этими вашими гребаными шахматами.

– А как же?! Если бы твоя мать не упросила меня позволить Фреду покончить с шахматными турнирами, он стал бы чемпионом мира среди юношей.

Фред не очень любил утиную грудку с медом. При прочих равных он предпочитал утиную ножку.

– Послушай, Виктор. Тебе не хуже меня известно, что он не мог продолжать. Остальные дети его боялись. Никто больше не хотел играть с ним. Даже его тренер.

Фред помнил свои последние соревнования. У него была встреча с юным японцем, но через три хода парнишка разрыдался и убежал.

– Хватит уже мусолить эту историю с шахматами. Из-за нее вы каждый раз ругаетесь.

– Ты прав, мой дорогой. Извини своего отца, он слишком упрям. Лучше расскажите, как прошли похороны вашей покойной подруги?

Фред бросил на брата умоляющий взгляд.

– Хорошо. Фред, как обычно, опоздал в церковь.

– Это такое потрясение для родителей… Они наверняка винят себя за то, что не замечали ее страданий.

Фред доел свою порцию и решил, что эта тема идеально подходит для того, чтобы уйти от обсуждения его личной жизни.

– Это как раз и странно. Знаешь, она не была какой-то особенно депрессивной.

– Да неужели? – взвился Антуан. – И откуда тебе это известно? Она делилась с тобой своими тайнами?

– Нет, но мы довольно долго проговорили на вечеринке Курта, и я тебя уверяю, она вовсе не выглядела удрученной.

Антуан подлил в бокал вина и только после этого ответил:

– Прекрати… Она была очень подавленной в последнее время. Ей было плохо. Это проблема всех руководителей, но тебе, естественно, не понять, каким стрессам подвержены люди на ответственных должностях. – Он сделал глоток вина и продолжил: – И потом, ты что же, всерьез полагаешь, будто она стала бы поверять тебе свои горести? Мне вообще кажется, что ты разговаривал в основном с Эмой…

– Ох… Эма… – просиял отец.

Все трое с удивлением посмотрели на него.

– Почему у вас такие лица? Она была… какой-то свежей, живой, разве нет? Что она делает теперь, после… после нападения?

– Ничего, – резко оборвал его Антуан, вертя в руках нож. – Она вбила себе в голову, что ей следует задавать всем вопросы по поводу Шарлотты.

– Вовсе не ничего! Эма – журналистка, работает в “Суар”.

Антуан наставил нож на Фреда.

– Послушай, братишка, не советую тебе общаться с ней. Ты слишком внушаемый. Я очень люблю Эму, но у нее не все в порядке с головой. По моему мнению, эта история с нападением ее окончательно сломала. Достаточно вспомнить, как она себя вела на похоронах. То рыдала, то через секунду впадала в ярость. Она абсолютно неуравновешенная и существует внутри своего замкнутого мира, вдали от действительности. Однако… если вдуматься, зря я удивляюсь тому, что вы хорошо понимаете друг друга. Не слушай ее идиотских теорий насчет Шарлотты, просто не встречайся с ней, иначе на тебя свалятся проблемы. Я знаю, что выступаю сейчас как настоящий зануда, но, согласись, уж я-то хорошо ее знаю.

Этим вечером, положив голову на валик дивана, Фред мог вдоволь любоваться профилем Алексии, склонившейся над компьютером. Пока она в тридцатый раз просматривала свой Фейсбук, проверяла статистику страницы Parisiennes Not in Love на Майспейсе и отвечала на сообщения фанатов, Фред прилагал титанические усилия, чтобы оторвать взгляд от ее груди, виднеющейся из-под майки.

Он сделал попытку завязать разговор:

– Я сегодня встречался с братом.

К его огромному удивлению, она кивнула.

– Он убежден, что Шарлотта, ну, ты знаешь, наша лицейская подруга, которой не стало, была очень подавлена. Но у меня сложилось совсем другое впечатление. И чем больше я размышляю, тем больше соглашаюсь с Эмой.

На лице Алексии проступило подобие нежной улыбки.

– По-твоему, я зря так переживаю?

Она расхохоталась. Фред сначала тупо последовал ее примеру, а потом спросил:

– Слушай, а над чем ты смеешься?

– Да ни над чем. – Она захлебывалась от смеха. – Просто один фанат Parisiennes прислал мне такие дурацкие видео! Он ужасно прикольный!

– Фанат… так ты его знаешь?