Три стигмата Палмера Элдрича

— Нет, — отозвался он. — Потому что я вернулся слишком быстро. Я должен был пробыть там еще пять — десять минут. Когда Лео сделает второй выстрел, в том корабле будет Палмер Элдрич, а не я.

«И вот почему нет нужды нарушать метаболизм мозга по наспех состряпанной, шитой белыми нитками схеме, — сказал он себе. — И Элдрич умрет, и довольно скоро… если, конечно, это вообще случится».

— Вижу, — сказала Энни. — И этот проблеск будущего ты получил, наверное, во время трансляции…

— Это будущее реально, потому что не основано на том, что я ощущал…

К тому же у него все-таки способность ясновидения.

— И Палмер Элдрич тоже знает, что он реален, — сказал он. — Он сделает, или делает, все возможное, чтобы вырваться оттуда. Но он не сможет.

«Или, — решил он, — вероятно, не сможет. В этом-то и заключается сущность будущего: разветвление возможностей».

Он занимался этим долгие годы, определяя, что надо делать дальше, и интуитивно выбирая определенную временную ветвь. В том и заключалась его работа у Лео.

— Вот поэтому-то Лео и не хочет ради тебя дергать за веревочки, — сказала Энни. — Он не хочет вернуть тебя на Землю. Ты понимаешь всю серьезность этого? Я не могу передать тебе выражение его лица. Он столько прожил, что никогда…

— Я имел бы, — сказал Барни, — Землю.

Он вложил в это слово все, что предвкушал от будущей жизни на Марсе.

Если эта жизнь вполне устраивала Элдрича, то вполне устроит и его. Ибо Элдрич прожил множество жизней. В нем говорила глубинная мудрость человека или иного существа, кем бы он там ни был. Слияние с Элдричем во время трансляции навечно оставило на Барни отпечаток, клеймо, форму какого-то абсолютного знамения. Он вздрогнул. А что, если Элдрич взял у него что-нибудь взамен? А есть ли что-то стоящее в его собственных знамениях? Проницательность? Настроения, воспоминания, моральные ценности?

Интересный вопрос. И ответ здесь единственный — нет.

Противник человеческой цивилизации — нечто, заведомо ужасное и чуждое, вошедшее как какой-то недуг в одного из представителей человечества во время его долгого путешествия между Землей и Проксимой, оно знало во много раз больше, чем он, Барни Майерсон, ясновидящий, о значении ограниченных жизней, оно видело их в перспективе.

В дверях квартиры появились Норм и Френ Скейн.

— Эй, Майерсон! Ну, как? Не стоит ли прогнать Чу-Зет по второму разу?

— Чу-Зет не будет продаваться, — ответил Барни.

— Жаль, — вздохнул Норм разочарованно. — Мне он понравился. Во много раз лучше Кей-Ди. Только… — Он взмахнул рукой, нахмурился и с тревогой взглянул на жену. — Там, где я оказался, было одно злачное местечко, и там было что-то вроде брачной ночи. Собственно, я вернулся…

— Мистер Майерсон выглядит очень усталым, — прервала его Френ. — Детали ты сообщишь ему позже.

Взглянув внимательно на Барни, Норм Скейн сказал:

— Ты странная птичка, Барни. Ты вышел из первого раза и тут же вырвал пачку Чу-Зет у мисс Хауторн, побежал, закрылся в своей квартире. Нажевался, а теперь заявляешь… — Он пожал плечами. — Ладно, может, ты чересчур много забил его в свою глотку. Надо знать меру. Что до меня, то я попробую еще раз. Осторожно, конечно. Не как ты. Мне понравилась эта дрянь.

— За исключением, — сказал Барни, — того общества, в котором ты оказался.

— Я видела то же самое, — сказала тихо Френ. — И не хочу больше пробовать Чу-Зет. Я боюсь его.

Она вздрогнула и покрепче прижалась к мужу. Тот автоматически, от долгой совместной жизни, обхватил ее талию.

— Не бойтесь, — сказал Барни. — Это только стремление жить, как все остальные.

— Но это было так… — начала Френ.

— Все пережитое кажется нам теперь ужасным, — проговорил Барни.

— Наша эпоха еще не родила концепций, чтобы оценить подобное явление. Оно поистине грандиозно.

— Ты говоришь так, будто знаешь, как это было, — сказал Норм.

«Знаю, — подумал Барни, — потому что, как сказала Энни, часть его находится внутри меня. И так будет, пока он не умрет через несколько месяцев, возвратив, таким образом, свою порцию меня, объединившуюся с его структурой. Так что, когда Лео убьет Его, для меня наступит тяжелое мгновение. Как я его переживу?»

— У этого существа, — сказал он, — есть имя. Вы узнаете. Это существо возникло несколько тысяч лет тому назад. Но рано или поздно мы должны были с ним встретиться. Носом к носу. В крайнем случае через несколько лет.

— Ты имеешь в виду Бога? — спросила Энни Хауторн.

Отвечать, казалось, совсем не обязательным. И он только слабо кивнул.

— Или дьявол? — прошептала Френ Скейн.

— Все зависит от нашего отношения. С какой стороны посмотреть. И ничего больше.

«Или вы еще не поняли? — сказал он про себя. — Неужели надо рассказывать, как он старался помочь мне, пусть на свой манер, конечно? И еще — как связан он по рукам и ногам силами судьбы, которая, кажется, стоит выше всей его жизни, включающей как его, так и нас с вами».

— Во, свистит, — сказал Норм Скейн, почти со слезами разочарования. На мгновение он показался обманутым маленьким мальчиком.

13

Позже, когда окрепли ноги, Барни пригласил Энни Хауторн на поверхность и показал ей зачатки своего будущего сада.