Три стороны медали

Оказавшись вместе с гвардейцами Сплава на другом материке, волшебница быстро заскучала. Ни с одним из магов, обитавших в лагере, ей не было интересно, ни к одному из них ее не тянуло. А завести роман с обычными солдатами и гвардейцами Тайми по-прежнему мешал внутренний барьер свернувшегося в глубине души страха.

Настоящим спасением для волшебницы стало появление нового гонца. Маг воздуха сразу заинтересовал девушку. Он был хорошим собеседником, да и внешнее отнюдь не отталкивал. Тайми, привыкшая во многом судить о людях по их способностям к магии, почти не замечала хромоту юноши. Для человека способного в любой момент взмыть в воздух это казалось мелочью, не стоящей внимания.

Но больше всего в Винстоне ее поразило другое. В этом маге волшебница разглядела отражение самой себя. Она сразу заметила, как он упивается своей силой, почувствовала в нем хорошо знакомую отчаянную решимость, увидела его фанатичное стремление к мечте сродни той, что сжигала ее собственную душу.

Тайми еще до конца не поняла, как она относится к Винстону, но когда он оказался парализован, волшебнице показалось, что эта беда приключилась с ней самой. Девушка была готова часами сидеть у постели мага, делясь новостями, рассказывая ему всякие глупости, или просто молча держа за руку. Тайми сотни раз задавала себе вопрос — не влюбилась ли она, но так и не находила ответа. Единственное в чем была уверена волшебница, так это то, что ей было очень хорошо и спокойно рядом с этим немного странным, но таким обаятельным юношей.

Все изменилось после визита великого мага воды. Осознав, что никогда не сможет ходить, Винстон сломался. Дружеская поддержка Торстена и Тоша не дала ему окончательно впасть в отчаяние, но их неуклюжие попытки приободрить мага не могли полностью развеять опутавшую его душу черную тоску.

К собственному удивлению, Тайми быстро поняла, что такой Винстон ей нравится куда меньше, чем даже беспомощный и парализованный, но в чьих глазах вопреки всему продолжала светиться надежда. Девушке было больно видеть мага сдавшимся. Волшебнице казалось, что из него будто выдернули внутренний стержень, дотла выжги способность радоваться и мечтать. Духовные раны оказались куда страшнее телесных.

Девушка почти сразу заметила, что ее общество стало неприятно Винстону. Поначалу она терялась в догадках, но потом представила себя на его месте, и у нее открылись глаза. Теперь Тайми понимала, что мага ранит жалость, но ничего не могла с собой поделать. Она пыталась не замечать тоски в его глазах, много шутить, но покалеченный юноша видел за этой маской сострадание, словно дворовый пес, безошибочно чующий любые проявления страха.

Прошло почти две недели, а Винстон по-прежнему напоминал бледную тень себя прежнего. Тайми стала подумывать о том, чтобы оставить мага в покое, но это означало сдаться и отступить, а она не привыкла пасовать перед трудностями. Вот и в этот дождливый день повелительница пламени отправилась в дом, где под присмотром целителей юноша предавался жалости к себе.

Тайми встряхнула головой, прогоняя грустные воспоминания, и толкнула скрипучую дверь. В ноздри ударила гремучая смесь ароматов каких-то трав, гари от масляных ламп и вони мужского пота. Похоже, здесь совсем недавно был Торстен, как всегда не потрудившийся ополоснуться после очередной изматывающей тренировки. Волшебница недовольно скривила свой слегка курносый носик.

— Привет, — от равнодушного голоса Винстона у Тайми защемило в груди. Выглядел маг ужасно. Недельная щетина торчала неровными клочками, под глазами залегли темные круги, а в грязных и засаленных волосах виднелись седые пряди.

— Привет, герой, — нарочито бодро выпалила волшебница, встряхивая кусок холстины, лежавший на грубо сколоченном табурете. — Все грустишь?

— Угу, — не стал отпираться Винстон. — Может выпьем?

— Что-то ты сильно стал на вино налегать. У Торстена твоего в голове пусто, вот он выпивку и таскает, — недовольно фыркнула волшебница. — Но ты-то поумнее должен быть.

— А что мне еще делать, как не пить? — грустно усмехнулся маг.

— Гонцы сегодня целый день над лагерем кружили. Кто тебе мешал к ним присоединиться? — поджала губы Тайми.

— Выползать из дома, подбрасывать себя в воздух порывом ветра… Унизительно все это, — дернул щекой Винстон и откинулся на соломенном тюфяке. Перину у него увел интендант, под предлогом необходимости ее выбить и почистить, и назад, естественно, не вернул.

— Ну и пес с тобой, давай выпьем, — махнула рукой волшебница, чувствуя, как на нее перекидывается равнодушие Винстона. — Где у тебя бутылки валяются?

— Сиди, я сам, — маг грустно улыбнулся, а из темного угла, куда не дотягивался свет двух горящих в комнате масляных ламп, воспарил небольшой бурдюк и несколько помятых бронзовых чаш.

— Как ты это делаешь? — Тайми даже наклонилась вперед, стараясь получше рассмотреть сгустившийся воздух.