Три стороны медали

— Отвали. Еще неизвестно, кто более ненормален: она или весь этот проклятый мир. А насчет продажности — чем мы лучше? Продаем свою кровь и души, а она лишь тело, — недовольно встряхнул головой Кель — Ладно, до завтра.

— Тебя и на ночь отпустили? — удивился Тортен.

— А то. Керит мою выносливость знает, ему главное, чтобы к утренней пробежке я уже стоял в строю с радостной улыбкой, и не слишком сильно покачиваясь, — гвардеец хлопнул друга по спине и двинулся к выходу из казармы.

— Смотри, чтобы не как в прошлый раз, когда нам с Риталом пришлось подпирать тебя с двух сторон, а ты все пытался прикорнуть прямо перед строем, — крикнул ему вдогонку Торстен, но Кель лишь рассмеялся.

Возле распахнутых ворот лагеря в теньке устроился Ритал. Увидев друга, изуродованный гвардеец не спеша встал, поправил ножны и отряхнул одежду.

— Эх ты, страшила! Не бережешь казенное имущество! Ишь, прямо в пыли расселся, — не упустил случая подшутить пребывавший в отличном настроении Кель. Страшилой гвардейцы прозвали Ритала за изуродованное лицо. Сам он нисколько на это не обижался.

— И это ты мне говоришь? — рассмеялся неприятным каркающим смехом Ритал. — Напомнить, что стало с твоим шмотьем?

— Уел, старый пес, — улыбнулся Кель. История, о которой вспомнил ветеран, произошла всего пару недель назад. Любопытный гвардеец как-то бродил по территории лагеря и, увидев полуоткрытую дверь в дом, где жили маги, приписанные к Сплаву, не удержался, и решил наведаться в гости.

Оказавшись внутри, Кель услышал приглушенный плач и, не раздумывая ни секунды, толкнул дверь, из-за которой доносились всхлипывания. Первым, что гвардеец увидел внутри, была Тайми, стискивающая в маленьком кулачке цепочку с каким-то кулоном и рыдающая в подушку. Вторым оказался летящий ему в лицо огненный шар.

Амулет гвардейца спас не в меру любопытного солдата от серьезных ожогов, а вот одежда пострадала сильно. Кель перекатился, сбивая пламя, и опасаясь, что волшебница сейчас его добьет, быстро вскочил, сжимая обнаженный кинжал. Но на кровати уже сидела прежняя хладнокровная повелительница огня, смотревшая на гвардейца с презрением, лишь слегка разбавленным иронией. Если бы не влажные дорожки от слез, хорошо заметные на щеках Тайми, Кель бы решил, что ему все привиделось.

Волшебница тогда не проронила ни слова, высокомерным жестом приказав гвардейцу убираться, но Кель предпочел изрядно подкорректировать свою версию произошедшего. Все в лагере считали, что он просто неудачно подшутил над Тайми, за что и поплатился. Даже Торстену юноша не рассказал о том, что видел на самом деле.

В наказание слишком озорному подчиненному Керит распорядился не выдавать ему новый комплект одежды, которую гвардейцы носили, когда возвращались из очередного рейда и наконец снимали свои доспехи, пропахшие потом поддоспешники, запыленные и многократно штопаные накидки и плащи. Кель, впрочем, не слишком расстроился и пошил себе пару отличных выходных нарядов, в которых, по его собственным словам, не стыдно было показаться в люди.

Перед широкими южными воротами столицы привычно выстроилась вереница повозок. Городская стража неспешно осматривала их содержимое, собирала пошлину с прижимистых купцов, переругивалась с нерадивыми зеваками, которым не хватило ума отправиться глазеть на столицу пешком или верхом… Естественно, роскошные кареты или изящные возки аристократов пропускались внутрь без лишних вопросов. Почти не задерживались и длинные рейсовые повозки, курсировавшие от города к городу.

С пеших путников пошлина тоже взималась, но их почитай и не обыскивали, поэтому цепочка разномастно одетых людей двигалась быстро. Приезжим дозволялось проносить в столицу клинки не длиннее ладони, но гвардейцев это не касалось. Стоять в очереди они, естественно, тоже не собирались. Сопровождаемые недовольными взглядами Кель и Ритал направились прямо к стражникам и протянули пожилому октату свои грамоты, подписанные Керитом и украшенные внушительным оттиском личной печати септима их сотни.

Ветеран начал внимательно изучать содержимое свитка, а бойцы Сплава с кислыми лицами застыли перед украшенными медными накладками и позолотой створками. За спиной раздался стук копыт и залихватский свист. Гвардейцы едва успели отшатнуться в сторону, а в ворота галопом влетел десяток всадников. Великолепные боевые скакуны все как на побор были гнедыми, их бока лоснились от пота, но усталыми они не казались. Сами всадники, разодетые в роскошные наряды, украшенные родовыми гербами, тоже не слишком запылились. На правой стороне груди у каждого из них парчей была выведена эмблема золотых гвардейцев.

Сидящие в повозках и стоящие в очереди люди разразились приветственными криками, но всадники не обратили на это никакого внимания, и, почти не снижая скорости, помчались по улицам столицы. Гвардейцы Сплава проводили их мрачными взглядами.

— Вот уроды. Даже скорость не снизили, не то чтобы вольную грамоту страже предъявить. А у нас каждую закорючку проверяют, — с ненавистью прошипел Ритал.