Три страны света

— Царство ему небесное! он меня любил, покойник, — прибавил мореход с гордостью. — Так вот, барин, как: волка бояться — в лес не ходить. А ехать туда — быть с деньгами! Пройдет года два, поздно будет. Покуда далеко не заезжают (и сторона сурова да и пути хорошенько не знают), а вот как хоть один проберется подальше да воротится жив, много добычи привезет, так и прощай! Все повалят туда, и уж тогда поздно будет! Куй железо, пока горячо!

— А много ли, как думаешь, надо денег, чтоб хорошенько туда снарядиться? — спросил Каютин и ближе подвинулся к мореходу.

Глава VIII Чужой дом

Появление Полиньки в доме Бранчевской (так звали даму, у которой нанялась Полинька) произвело большое волнение в многочисленной дворне. Лакеи бегали поминутно в ту комнату, где сидела она. Горничные, бросив работу, окружили ее и наперерыв передавали ей, что и как в доме. В несколько часов Полинька узнала не только тайны госпожи своей, но даже тайны всех лакеев и горничных, Анисью Федотовну, домоправительницу, через которую Полинька получила место, познакомившись с ней у девицы Кривоноговой, единогласно бранили, предостерегая Полиньку быть осторожной, если у ней есть знакомый: значение этого слова Полинька не совсем поняла. Каждая тихонько предлагала ей свою дружбу, которая должна была начаться тем, чтоб держать кофей вместе.

Полиньке было тяжело: она в первый раз находилась между людьми до такой степени грубыми. Шутки горничных и особенно лакеев, старавшихся выказать свою любезность, оскорбляли ее; она очень обрадовалась, оставшись, наконец, одна в маленькой, почти темной комнате, которую отвели ей.

Анисья Федотовна, домоправительница, имела наружность неприятную: ее сухое лицо, серые, злые, блестящие глаза, тонкие губы, вечно улыбавшиеся, движения, быстрые, уклончивые, подобострастные, оправдывали название лисицы, которым честила ее дворня. Как няня единственного сына Бранчевской, она пользовалась большим доверием своей госпожи и потому играла важную роль в доме.

Сделав Полиньке наставление, как держать себя при господах, Анисья Федотовна повела ее в столовую, где Полинька должна была разливать чай. Полиньке было дико посреди огромных комнат, роскошно убранных в старинном вкусе. Стоя у стола, где кипел самовар, она походила на человека, играющего первый раз в шахматы. Из боковых дверей выглядывали на нее лакеи, как на дебютантку. Вдруг лица их быстро исчезли, и Полинька увидела на пороге главной двери очень высокую и пропорционально сложенную женщину, с величавым взглядом, с бледным продолговатым лицом, с черными бровями, но с совершенно седой головой. Она была одета оригинально; сверх черного шелкового капота с большим шлейфом на плечи ее было накинуто что-то вроде епанечки из пунцового бархата, опушенной соболями; на ее голове был чепчик старинного фасона, с густой фалбалою; ярко-пунцовая лента обхватывала голову и завязывалась большим бантом на самой макушке.

Неподвижно стояла она в дверях, устремив свои черные, блестящие глаза на Полиньку, которая, сама не зная отчего, так испугалась, что забыла ей поклониться.

Бранчевская величественно прошлась по зале и вдруг, остановясь против Полиньки, спросила:

— Ты нанялась ко мне?

— Да-с! — с смущением отвечала Полинька. Бранчевская смерила долгим взглядом, слегка улыбнулась и медленно удалилась.

— Вот наша барыня, — со всех концов шептали лакеи.

— Несите к ней чай! она всегда у себя в гостиной пьет, — запищала Анисья Федотовна, высунув голову из Двери.

Полинька понесла поднос с чаем в гостиную, где сидела Бранчевская. Комната была устлана мягкими коврами, и Полинька с непривычки чуть не упала. Убранство комнаты поразило ее своим великолепием: золото и бархат были повсюду. Бранчевская, сидевшая в больших креслах, повелительным жестом приказала вошедшей Полиньке поставить поднос на стол. Исполнив ее приказание, Полинька подняла голову и увидела висевший на стене портрет молодой женщины с гордым и величавым взглядом. Поленька посмотрела на Бранчевскую, потом на портрет и улыбнулась: сильное сходство было в чертах, несмотря на разницу их.

— Что смотришь? — спросила Бранчевская, заметив удивление Полиньки. — Разве еще есть сходство?

И она насмешливо посмотрела на свой портрет.

— Очень похожи! — отвечала Полинька, продолжая любоваться портретом.

Бранчевская улыбнулась. С минуту длилось молчание.

— Ты у кого жила прежде? — спросила Бранчевская Полиньку, которая с непритворным удивлением разглядывала комнату.

— Я еще нигде не жила, — отвечала свободно Полинька.

— Что же, у тебя есть мать или отец?

— Нет, я сирота.

— А который тебе год?

— Двадцать.

Бранчевская задумчиво поглядела на нее, потом на портрет и тихо повторила:

— Двадцать лет!

Полинька очень удивилась грустному выражению лица Бранчевской, которая сидела, понурив голову.

— Подай мне книгу! — тяжело вздохнув, сказала Бранчевская.

Полинька нашла на столе две книги, русскую и французскую, и спросила;

— Которую угодно?

— Ты разве умеешь читать?

— Да, умею-с! — с уверенностью отвечала Полинька.