Три страны света

Черные огненные глаза встретились с Граблиным, и она не отвела их, а продолжала пытливо смотреть, как будто о чем-то думая. Граблин, замирая от восторга, глядел ей в глаза и не замечал, что они чуть не доставали верхушки дерев. Лиза казалась ему существом необыкновенным, будто с неба летела она к нему… хотя смуглые раскрасневшиеся щеки, огненные глаза, черные роскошные косы, медленно колыхавшиеся от движения гибкого стана, и лукавый взгляд ясно доказывали, что она дитя земли…

Звонкий смех, полный страсти, немного образумил Граблина, который не заметил, что ни слова еще не сказал Лизе. Они оба были в каком-то забытьи.

— Вы любите высоко качаться? — спросила Лиза, едва переводя дух.

— Люблю.

— А бабушка уверяет, будто я только одна люблю так качаться, и хотела даже качели снять.

Граблин превратился весь в слух: ему казалось, что нет музыки, нет звуков восхитительнее голоса Лизы…

— Отчего вас давно не видать? — спросила Лиза и так высоко подкинула доску, что веревки стряхнулись и Граблин чуть не упал.

Лиза вскрикнула.

— Чего вы испугались? — спросил Граблин, устояв.

— Мне показалось, что у вас рука оборвалась.

— Да… ну что же, если б я точно упал?

— Что тут хорошего — разбились бы!

— И прекрасно было бы!

— Очень весело! перепугали бы меня.

— Ну, в таком случае я не хотел бы, — язвительно сказал Граблин.

— Вы думаете, что я вас не жалею? — быстро перебила Лиза, которая стояла теперь, закинув одну ногу на другую, и держалась, вытянув руку, за одну веревку, прислонив к рукам голову. Эта небрежная поза удивительно обрисовывала ее стройный и пышный стан. Граблин весь задрожал, ноги у него подкосились, и он сел на качели.

— Вы не верите? — вкрадчивым голосом спросила Лиза.

— Я не верю ни в какое счастье! — грустно сказал Граблин.

Лиза засмеялась и сказала:

— Тут еще нет счастья, так вы можете поверить?..

Граблин побледнел и схватился за веревку.

— Что с вами?

И Лиза присела к нему.

— Так, ничего!

Качели сами собою качались, и Лиза, сидя на доске, смотрела с участием на Граблина, который, приложив голову к веревке, бессмысленно глядел вдаль.

— Степан Петрович, не любите меня! — умоляющим и полным слез голосом вдруг сказала Лиза.

Граблин сделал движение, чтоб соскочить с качелей; но Лиза удержала его за руку и тем же умоляющим голосом продолжала:

— Я не могу никого любить! это не каприз мой! Вы не смотрите на меня, что я иногда с вами ветрена и шалю — это уж мой характер; если мне даже очень грустно, я все шалю…

— Кто? и как вы узнали, что я вас… люб… — глухим голосом спросил Граблин, не подымая глаз на Лизу.

Лиза лукаво усмехнулась; лицо ее отуманилось грустью, и она тихо сказала, наклоняясь к уху Граблина:

— Я сама люблю!

Граблин вздрогнул. Лиза, сжав ему крепко руку, прошептала:

— Он далеко, кого я люблю!

Граблин с ужасом посмотрел ей в глаза и плачущим голосом сказал:

— Если он далеко, то, верно, не любит вас.

Лиза печально усмехнулась и, покачав головой, сказала:

— Он очень меня любил, но я так ветрено поступила с ним… так оскорбила его, что он унизил бы свою любовь, если б остался возле меня.

— Он знает, что вы его любите?

— Нет!

— Он, может быть, вас забыл, он любит другую!

— Вы скоро меня забудете?

— Я!.. никогда! — твердо сказал Граблин.

— Вот и он мне тоже сказал, и таким же голосом, как вы; вот почему я избегала вас, как только заметила, что вы глядели на меня, как он глядел. После него мне многие говорили, что любят меня, но все не так, как он… и как вы, — помолчав, прибавила Лиза с тяжелым вздохом.

Качели медленно покачивались, кольца жалобно скрипели, как будто плакали вместе с несчастным Граблиным.

На глазах у Лизы блеснули слезы, и она с участьем сказала:

— Не скучайте, забудьте меня; я не стану вам лгать, что вы мне нравитесь, но также и не стану вас просить любить меня, как сестру.

— Позвольте хоть это! — в отчаянии сказал Граблин.

— Да этого нельзя!

— О, будьте уверены, что я ни одним словом…

— Не уверяйте меня, мне и вам скоро надоест такая любовь. Да и что в ней!

И Лиза стала шаркать своими ножками по земле и раскачивать качели.

Долго они сидели молча, покачиваясь под жалобный скрип качелей.

Глава V Новые перевороты в струнниковом переулке