Три ступеньки в небо

Дорога была отвратительной. И – никого. Мало кто решался ехать в ночь по такой трассе. Но он привык рисковать. Впереди была еле различимая в темноте лента разбитого колесами фур асфальта, а вокруг ночь с редкими дрожащими огнями печальных деревень.

– Только бы успеть…

Он вдруг вспомнил последние строчки песни:

«И станет все так ясно… Увижу свысока… Что жизнь была прекрасна… А значит, коротка…»

– А значит, коротка.

Точка.

Он вдруг подумал, что хорошо будет, если сейчас кто-нибудь вылетит ему в лоб. По встречке. Удар – и точка. Кончено. Жизнь была прекрасна, а значит, коротка. Впервые Женьке Орлову вдруг захотелось умереть. Он раньше думал, что это свойственно только нытикам, слабакам, типичным меланхоликам, каковым он себя, разумеется, не считал. Желание умереть было столь внезапное и столь сильное, что он словно захлебнулся и выпустил из рук руль. Машина вильнула, и ее повело на встречку. Он получил шанс, но дорога была пуста. Минут пять Орлов ехал по чужой полосе, пока не увидел впереди фуру. Его на мгновение ослепили огни, раздался протяжный гудок. И тут он почувствовал, что снова может дышать, и схватился за руль. Не дождетесь! Благополучно миновав фуру, он немного успокоился и смог переключиться на другое. Мысль о смерти заменилась мыслью о том, что именно стало причиной роковой ошибки, приведшей к столь нерациональному и вовсе не свойственному его сильной натуре желанию: желанию умереть будучи молодым, богатым и успешным.

Причина? Ошибка всесильного Евгения Орлова, в чем она?

Надо было сделать это тогда, три года назад. Устранить соперника. Проявил великодушие. А теперь расхлебывай. Доводи начатое до конца. Он вдруг подумал, что зря не взял с собой оружие.

«А вдруг он подготовился? Я, само собой, в отличной форме, а вот он слабак. Наверняка попытается раздобыть ружье или, на худой конец, газовый пистолет. Надо быть готовым ко всему. Он меня, скорее всего, ждет… А вдруг опоздаю?»

И он надавил на педаль газа. Вперед! Быстрее! Надо жить. Действовать. У него была минутная слабость, которая уже прошла. Мотор взревел, машину затрясло, из-под колес полетела щебенка и дробно застучала по кузову. Дорогу в этом месте, похоже, ремонтировали.

– Разобью вконец машину… Кузов в ремонт. И плевать! Только бы успеть!

Ему пришлось заехать на заправку. Девушка на кассе, зевая, пробила чек. Была глубокая ночь, а точнее, раннее утро, когда из тумана, как из океана, не спеша выплывает новый день, еще не освещенный и не согретый солнцем. Ночами подмораживало, поэтому Орлов, ежась от холода, поспешно нырнул в теплый салон своей машины. И пока заливали полный бак, Орлов набрал телефон Али. Она, должно быть, спит. Он хотел знать, что Аля дома, что она спокойно лежит в своей постели, в тепле, на душистом белье в цветочек.

– Да? – неожиданно ответила она.

Ее голос сонным вовсе не был. Мало того, фоном их раннего разговора был какой-то странный звук. Он слегка напрягся.

– Ты дома?

– Нет.

Она всегда была честной.

– А где?

– Женя, нам не надо больше встречаться.

– Что?

– Я приняла решение. Я еду к Саше.

– Что?!

– Прощай.

И Аля дала отбой. Он с ненавистью посмотрел на телефон. Так вот что это за звук! Стук вагонных колес. Твою мать!

Он выругался и прыгнул за руль. Только бы успеть.

Звонить он ей больше не стал…

…Саша был уверен, что Женька придет в темноте. Все черные дела совершаются под покровом ночи. Закончив свою работу, ушел из палаты Миша, уехала домой заплаканная Валька Белова, все еще переживающая очередную драму в личной жизни. В «Энергетике» все затихло.

Он выключил свет и, не раздеваясь, лег на кровать. Неизвестно, сколько времени прошло, но чутким ухом он уловил в коридоре шаги. Скрипнула дверь.

– Заходи, Орлов, – сказал он и встал.

– Т-с-с… Тихо… – сказал Женька и включил свет. Туманов невольно зажмурился и, как щитком, прикрыл ладонью глаза:

– Погаси…

– Так надо. Потерпи.

– Тебя никто не видел?

– Нет.

– Что ж, проходи.

Женька не двигался и вообще вел себя странно, тогда Саша встал и сделал несколько шагов по направлению к двери.

– Да уймись ты, – сердито сказал Женька. – Стой, где стоишь.

И вдруг Орлов нырнул в ванную комнату и, покопавшись там какое-то время, включил душ.

– Ты что, решил меня помыть перед тем, как отправить на тот свет? – удивился Саша. – Остроумно!

– Хочешь, фокус покажу? – спросил Женька, выглянув из ванной. – Далеко не все является тем, чем кажется. Сейчас погаснет свет.

Свет и в самом деле погас. «Я же говорил, что Женька – джинн! – с торжеством подумал Туманов. – Вот вам! А вы не верили!»

– А сейчас включится, – Женька опять нырнул в ванную, щелкнул выключателем один раз, другой.

Свет зажегся во всей палате.

«Джинн! – с восторгом подумал Алекс. – Значит, все правда!»

В ванной по-прежнему лилась вода.

– А теперь тихо, – сказал Женька и вдруг схватил его в охапку и зажал ладонью рот. Туманов почувствовал привкус латекса: на Женькиных руках были резиновые перчатки.

«Чтобы не было отпечатков… Он все-таки злой джинн… Он меня убьет…»