Три Светланы

Проходили месяцы учебы и регулярных переходов от спортзала института до станции метро. Людмила как-то раз предложила зайти по пути в книжный магазин и посмотреть новую литературу. В другой раз они зашли в кафе попить кофе. Это стало у них регулярным. Однажды в книжном она купила несколько томов словарей, и Коля взялся донести тяжелый пакет до дома. Впервые они вмести ехали по одной ветке метро. Людмила жила в элитном доме на Фрунзенской набережной. Войдя в дом и подойдя к лифту, Людмила предложила подняться на ее этаж попить кофе – родители будут рады. Но Коля сослался на сильную занятость этим вечером, попрощался и поспешил в общежитие. Фотокарточка Инночки уже переместилась из внутреннего кармана пиджака в карман рубашки – ближе к сердцу.

Накануне Нового года Людмила спросила Колю, поедет ли он домой? Коля намеревался встретить Новый год с родителями. Двоюродный брат отца Коли жил в Подмосковье и давно приглашал будущего дипломата в гости, но Коле было жаль тратить время на неблизкую дорогу и он откладывал встречу. Тогда брат сделал «дипломатический ход» – пригласил на Новый год колиных родителей, и Коля вынужден был присоединиться к ним. Но перед самым отъездом простудилась мать и не рискнула в зимнюю стужу покидать дом. Поездка сорвалась. Коля решил Новый год встречать с друзьями в общежитии.

Когда 31 декабря после укороченных занятий, прощаясь на станции метро, они поздравляли друг друга с наступающим Новым годом, Людмила, смеясь, просила передать пожелания колиным родителям. Коля сказал, что они не приехали. Людмила на секунду задумалась, потом неожиданно подхватила Колю под руку и втолкнула в свой вагон.

Людмилу с Колей встретили на Фрунзенской набережной как на очередном раунде переговоров, результат которых еще не ясен, но уже сейчас все радуются ему! Людмила представила Колю и познакомила с гостями. Некоторые были знакомы – из ректората института, остальные – коллеги Альберта Генриховича из МИДа и соседи-дипломаты по дому. Коля удивился, что среди гостей не было ни одного родственника хозяев. И единственным молодым гостем была подруга Людмилы. Оставив на ее попечение Колю, Людмила извинилась и сказала, что уходит переодеваться. Поднимаясь к себе в комнату, она вспомнила, что еще утром дала себе слово не переодеваться к новогоднему столу.

Только лицо Альберта Генриховича оставалось искусственно равнодушным к появлению Людмилы в сверкающем венецианским хрусталем огромном зале его министерской квартиры. Лицо профессионально скрывало стоимость новогоднего подарка дочери, дополняющего ее наряд – на Людмиле было длинное темно-синее платье с глубоким декольте и открытой спиной, а на шее и в ушах сверкали бриллиантовым блеском крупные камни. Подойдя к Коле, она позволила взять себя под руку и повела его к столу.

Спустя годы, вспоминая свой первый Новый год в Москве, Николай Григорьевич говорил, что это был его первый дипломатический раунд.

Натиск на Колю продолжался, и финальным событием, завершающим официальное знакомство Коли с людмилиными родственниками, стал день рождения Людмилы.

На свой день рождения Людмила пригласила только тех людей, которых искренне хотела видеть за своим праздничным столом – любимых бабушку с дедушкой, лучшую подругу и Колю. Папа с мамой пришли без приглашения! Было очень шумно и весело, смеялись и пели… Коля танцевал с Людмилой, с ее подругой, по просьбе Людмилы и с молчаливого согласия Альберта Генриховича – с Кларой Аполлоновной. Он снова вспоминал Веру Георгиевну и их совместную культурную подготовку к поведению в дипломатической среде. В самый разгар веселья, после нескольких рюмок коньяка, Альберт Генрихович, обняв Колю за плечи, предложил пойти покурить. Коля не курил и знал, что Людмилин папа тоже был некурящим, но не стал долго разбираться в ситуации и последовал за Альбертом Генриховичем. Но тот повел его не на лоджию, а в свой кабинет. Открыв дверь, он пропустил Колю вперед и слегка подтолкнул его в кабинет. Стоя за колиной спиной, он дал ему осмотреться.