Три товарища

Никите было достаточно. Сегодня, в день выпуска из академии, разнимать очередную драку он не собирался. Но поддаваться на провокации и выполнять условия без озвучивания причин тоже не хотел.

— Лёха! — нахмурившись, сказал он. — Я сам разберусь! — а затем повернулся к Тане. — Ты можешь мне назвать причину? Просто скажи, в чём дело, а не загадочно топай ножкой…

— А-а-а вот, наконец-то, мы и до них добрались, — к столику вальяжно подошли четверо подвыпивших курсантов. Таня, открывшая, было, рот для очередного "фи", замолчала. Скосила глаза и быстро присмирела, оценив состояние тех четверых, что дружно сложили руки на груди. — Надежда, мать их так, и опора российского флота. Талантищи такие, что вся академия ходит перед ними на цыпочках. Трепещет перед их возможностями. Перспективные, б…ть.

Алексей и Илья прекратили шутливо бороться. Хмурый Никита перевёл взгляд на гостей и нахмурился ещё сильнее.

— Хе-хе-хе, — засмеялся Алексей, наконец избавившись от опеки друга. — Борюсик пришёл. Тебе чего надо, козлина? Хочешь выпросить? Так за мной не заржавеет. Я тебя, гниду…

— Тихо, Лёха! Спокойно! — Никита решил выступить в качестве дипломата. Он уже встал из-за стола и ближе всех находился к тем ребятам, что пришли поздороваться. И видел лучше всех, как хорошо они разогрелись.

— "Павлин", ты же знаешь, что тебе здесь не рады, — хоть Илья никогда не лез на рожон, прекрасно знал об отношениях Алексея и Бориса Павлинского. И был готов принять сторону друга в любом случае. — Возвращайся к себе в вип-ложу.

— Тебя забыл спросить, недомерок, — фыркнул Павлинский.

— Борис, — стараясь держать под контролем гнев, заговорил Никита. — Ты же понимаешь, что тебе здесь делать нечего? Хоть мы учились вместе, ничего общего у нас нет. Мы ни дружить не будем, ни выпивать. Нам даже говорить не о чем. Во избежание проблем, которыми мы вас можем щедро обеспечить, вам лучше удалиться.

— Кто сказал, что я собираюсь с тобой говорить, мажор? — закатил пьяные глаза Павлинский. — Ты кто такой вообще? Папенькин сынок, который сидит на его шее…

— Кто бы говорил, — захохотал Илья.

— Слышь, Борюся, — вставил Алексей. — Ты в зеркало-то посмотри сначала. Там увидишь, кто папенькин сынок.

— Телегин, пошли выйдем с нами? — опередив ответ Павлинского, кивнул в сторону выхода его верный пёс — Бурулёв.

— Легко! — сразу согласился Алексей и начал выбираться из-за стола. Но Илья преградил путь. — Отхреначу каждого в отдельности или всех вместе. Мне не сложно. Я давно об этом мечтал. Нагну вас всех и поставлю раком в очередь, чтобы трахали друг друга. Представили, что за скульптура получится?

— Много базаришь, — процедил сквозь зубы Павлинский. — Давно надо было тебя наказать за язык.

— Ещё не поздно, Борюся. Уверен в своих силах? — Алексей безуспешно пытался выбраться из-за стола. — Блин, отвали, Илья! Последние четыре года я мечтал разукрасить эту рожу. А теперь, вот, "рожа" сама напрашивается.

— Лёха, стой на месте! — Никита отодвинул в сторону испуганную жену, обошёл стол и встал рядом с Павлинским. — Тебя могут ожидать большие проблемы, если решишь идти дальше. И папа тебя от них не спасёт…

— Ха-ха-ха! — засмеялся тот. — Ты удивишься, когда узнаешь, на что способен мой отец. Вы, выродки, просто чудом добрались до конца. Если бы Полевой за вас так не держался, если бы не капал в уши Петровичу, давно бы вылетели все… По крайней мере, двое точно, — добавил он, всё же вспомнив, кто родители Никиты.

И тут дипломатичность Никиты, привитая воспитанием, дала течь.

— Валентин Николаевич держался за нас, потому что мы лучшие. Мы не раз это доказывали. Несмотря на все твои попытки очернить кого-то из нас, он понимал, что это ложь. И уверенно противодействовал этой лжи. За это, размазня, карма с тобой обязательно рассчитается. За все твои поступки тебе воздастся сторицей. Тебе не небо светит, не покорение космоса, а карьера водителя…

— А то! — подхватил Алексей. — Будет папашу возить на лимузине, который тот купил на сворованные из бюджета бабки. А шестёрка-Бурулёв будет водителем водителя. Купит какое-нибудь старьё по скидке, будет таксовать и по вечерам возить домой уставшего водилу.

— Хлебало закрой, нищеброд! — оскалился Павлинский. — Я твоё дерьмо терпел, потому что выгнали бы обоих. Но теперь-то что? Что терпеть? Теперь удовольствие от экзекуции, думаю, будет стоит риска. Пошли выясним, будет ли стоить?

— Борюся, ты уверен? — усмехнулся Алексей. — Ладно Бурулёв здоровый и может на что-то надеяться. Но ты же ж, блин, сопля тщедушная. Я ж тебя пополам переломать могу.

— Ну так давай? Что ты на словах только смелый? — впервые поддакнул, возвышавшийся позади Павлинского, Толочко. Этот не испытывал особой любви к "павлину", но тоже ненавидел Телегина. Ненавидел за то, что удушающим приёмом был лишён победы в финальной схватке показательного турнира.

— Ты тоже просишь? — удивился Алексей. — Я ж могу не только сделать, что битый водила повезёт домой битого павлина. Но и тебе достанется. Погнали?

— Погнали!