Три цвета счастья

Марьяна встряхнула головой и покрепче прижала Фельку к себе. Это мерзкие мысли – сравнивать маму с кошкой. Ленка когда-то в сердцах брякнула: «Да она просто тобой пользуется и давит на чувство вины!» – имея в виду Лию Николаевну, а потом долго извинялась, хотя так и не сказала, что не имела этого в виду. Лена относилась к матери Марьяны с настороженной вежливостью, очень уж разные характеры у них были. И, может, высказалась так оттого, что не понимала, через что маме пришлось пройти и через что она проходит сейчас… Впрочем, это неважно. Просто произнесенная Леной вслух мысль вспоминалась иногда.

Сейчас Марьяна порадовалась, что не является личностью слишком легкомысленной. Другая бы выдохнула: вот денежка будет, а дальше посмотрим! – но Марьяна прекрасно знала, как могут возникать на пустом, казалось бы, месте неожиданные траты.

Поэтому план был таков. Через пару дней, когда она тут освоится, надо снова сесть за списки конкурсов и выбрать, куда отсылать снимки. Потом сделать эти самые снимки, если подходящих в архиве нет. И вдруг… Тут тоже на везение надеяться особо не придется, вокруг масса фотографов гораздо круче, однако не попробуешь – не узнаешь. И о любимых биржах труда не стоит забывать. Вдруг да удастся выполнять хотя бы небольшие заказы?

Следующая неделя прошла, как во сне. Марьяна просыпалась рано, около шести, и тут же начинала бурную деятельность. Иван говорил, что в Америке у них есть помощники по дому, а тут никого нет, и Марьяна не удивилась, что Райковский немного растерялся. Когда ты витаешь мыслями в работе, а в остальное время думаешь о дочери, то нелегко перестроиться с уже налаженного быта на временный, да еще по-российски разухабистый.

Немного поругавшись по телефону с коммунальными службами, обзвонив клининговые компании и компании по организации быта (и такие имелись в Москве), прошерстив миллион сайтов с доставкой всего чего угодно на дом (Иван выдал Марьяне во временное пользование ноутбук), девушка засучила рукава и взялась за работу. Через три дня дом сиял, продукты исправно доставлялись ранним утром, чтобы приготовить завтрак из свеженького, а на субботу и воскресенье Марьяна запланировала для Евы культурные мероприятия (выговорив себе пару часов, чтобы съездить к маме и решить сапожный вопрос). Иван виновато сказал, что к культурным вылазкам присоединиться, скорее всего, не сможет. Проект «горел».

– Вот через пару недель или месяц, может, будет небольшой перерыв, тогда смогу с вами в зоопарк сходить. Если, конечно, Ева захочет по второму разу.

– Папа, ты что? – девочка выразительно покрутила пальцем у виска. – Я и десять раз могу туда сходить! И двадцать!

То, что Ева – великая фанатка животных, Марьяна поняла быстро. Хотя Иван в самом начале и упоминал об этом, но реальность оказалась еще убедительнее. Ева буквально влюбилась в Фельку и старалась при каждом удобном случае погладить кошку, а та, особа тактильная, не только не сопротивлялась – напрашивалась. В результате Марьяна стала на ночь оставлять дверь в свою спальню приоткрытой. Не потому, что ожидала визита прекрасного принца, а потому, что Фелька повадилась гулять по квартире и под утро сворачиваться клубком в ногах у Евы. Кошке нравились открывшиеся перед нею пространства, нравились новые люди. Марьяна уже давно научилась доверять своей любимице: к некоторым личностям, иногда заглядывавшим в гости, Фелька относилась настороженно, и потом оказывалось, что люди эти – так себе. А с теми, к кому на руки шла сразу, проблем никогда не было.

Антон позвонил к концу недели, осторожно поинтересовался, как идут дела, и даже не скрывал свою радость, когда Марьяна сообщила, что – хорошо.

– Как у тебя самого дела с работой? – пресекла она бурное выражение братского восторга.

Антон замялся.

– Ну… тут открываются кое-какие перспективы. Я пока не буду говорить, чтобы не сглазить.

– Законные перспективы? – Марьяна понизила голос. – Ты же не придумал что-то вроде «перезанять у одной преступной группировки, чтобы переотдать другой преступной группировке»?

– Нет, я еще не настолько с катушек съехал, чтобы снова связываться с ребятами типа Червонца, – печально усмехнулся Антон. – Мне его одного прекрасно хватает. Я тебе потом расскажу, сестренка. И вот еще что… Мне мама жаловалась, что ты у нее перестала бывать. Я ей постарался объяснить, но ты же знаешь маму…

Марьяна закатила глаза. Честно говоря, всю эту неделю ситуация с матерью, деньгами и поездкой в белорусский санаторий вызывала глухое раздражение, а после слов Антона словно трубу прорвало.

– Я тут вкалываю для того, чтобы тебе можно было ноги унести от твоего Червонца и маме с лекарствами и лечением помочь, и я же – неблагодарная дочь? Я вообще могу этого не делать, Антон. – Она понимала, что в ситуации с мамой брат вовсе ни при чем, просто он попал под горячую руку. – Положить деньги на свой счет, потратить всё на себя…