Три тысячелетия секретных служб мира. Заказчики и исполнители тайных миссий и операций

В один необычно тихий ноябрьский полдень 1918 года союзники Антанты поднялись в своих окопах и, осмотревшись, обнаружили, что долгая война выиграна. Правительства в тылу знали, что она будет выиграна, еще за несколько недель до этого, и потому уже мобилизовались, чтобы возобновить наступательные операции на других театрах. Теперь, когда Германия не стояла у них на пути, главные заговорщики Антанты испытывали нечто вроде «потерянности», и с этим необходимо было что-то быстро делать. К счастью, военные трофеи валялись на карте, к тому же оставалось вмешательство США и президент Вильсон со своими четырнадцатью пунктами. (В своей знаменитой речи перед Конгрессом 8 января 1918 года, ближе к концу Первой мировой войны, президент Вильсон сформулировал четырнадцать пунктов как «единственно возможную» программу мира во всем мире. Впоследствии эти пункты были использованы как основа для мирных переговоров.) Инфляция была опасной. У Вильсона было слишком много власти над людьми. Американское влияние на европейские дела необходимо было уменьшить при помощи булавочных уколов государственного управления и пересмотров перспективы.

Еще недавно преданные союзники, которые любовно обнимались, как ошалевшие от выпивки негодяи, притворявшиеся, будто они противостоят вместе, но не желавшие идти по отдельности в каком-либо направлении, теперь с радостью бросились шпионить друг за другом. Это было досадной глупостью и походило на детскую игру. Когда некий англичанин по фамилии Лезер был уличен в шпионаже во Франции и посажен в тюрьму, возникло подозрение, что медовый месяц окончился. А когда великие победители один за другим приостановили работы на вновь приобретенных или подмандатных им территориях, намереваясь списать свои военные долги Америке, стало ясно, что все кончено.

Первыми послевоенными проявлениями, имеющими отношение к данному повествованию, были спорадические авантюры белых и спекуляции, которые выплескивали кровь и контрреволюцию на карту Красной России. Можно составить куда более крупный том, чем этот, чтобы охватить интриги и заговоры той важной борьбы. Стоит вспомнить, что в первоначальной программе Ленина отсутствовала ЧК; но террористические нападки социал-революционеров вместе с угрозой контрреволюции — в основном финансируемой из Лондона — убедили большевистских лидеров, что Россией нельзя управлять без тайной полиции и что необходимо учредить некую организацию, напоминающую и превосходящую по эффективности ненавистную царскую охранку.

Главой революционного ЧК был Феликс Дзержинский, фанатичный и неподкупный, который мог оставить свой след в любом департаменте недавно образованного Советского государства, но стал незаменимым для тайного полицейского надзора и политических репрессий. Преследователи красных от Берлина до Токио, от Сан-Симеона до Ватикана должны были стоять лицом к Москве и с утра до вечера предавать анафеме могилу Дзержинского. Именно он ответил на террор белых и эсеров контртеррором, продолжавшимся и после его кончины.

Надзор, шпионаж и цензура политической полиции; Европа, январь 1937 г.

Известно, что Муссолини и его приспешники, акушеры фашизма, являлись горячими поклонниками решительного, преданного идее и изобретательного Дзержинского. И как только фашистское государство запугиванием и бандитским насилием смогло отлучить себя от правительства, оно польстило ЧК — уже преобразованной в ОГПУ, — учредив итальянскую Чека, силу которой вряд ли можно сравнить с российской моделью по количеству казней, изгнаний, тюремных заключений или пыток сотен тысяч врагов, но которая решительно обратила на себя внимание всех своих противников.

После Версаля соответствующие спецслужбы Великобритании и Франции пять лет действовали очень активно, однако преследовали различные цели. В то время как французы решили — как заметил один циничный наблюдатель, — что в их языке отсутствует глагол, означающий «перестараться», и попытались выкроить себе весь континент как законную сферу, британцы, в основном, пытались удержать уже имеющееся у них влияние. Но тут их ждала неудача. Ирландская революция «выродилась» в войну спецслужб, что для Британии было всегда более предпочтительным, как менее дорогое и более легкое в смысле победы. Однако ирландцы, 200 лет терпевшие британское иго, решительно намеревались одержать победу над англичанами. Так что, наконец, Британия выиграла, как говорится, все битвы, кроме последней.