Три удара колокола (СИ)

Занятый чутким прислушиванием к себе бедному и несчастному, Ностромо не сразу обратил внимание на странное затишье при въезде на территорию полка. Ясное дело, что фанфары и барабаны вкупе с кружкой доброго пива, поднесённые с дороги - лишнее для совсем недавно отбывавшего командира. Но хотя бы бряцнувший для порядка оружием караул или рык дежурного сержанта - офицера... Несколько солдат с ничего не выражающими лицами и будто онемевшие.

Уже изрядно потемнело, и въезжающая на широкий прямоугольник между вполне стандартными коробками казарм колонна отсвечивала отражённым от доспехов огнём разложенных по углам больших костров.

По показному безразличию вербарца Ностромо понял, что происходит что-то не то. Даже с учётом того, что приближалось время сна, всё равно должно было быть какое-то оживление. Тем более, вернулись свои из рейда по спасению товарищей, пусть и фактически безрезультатного - но ведь этого никто не знает. Также нужно учитывать взбунтовавшийся за периметром город, и количество караулов и патрулей, естественно, должно быть удвоено, а то и утроено.

Шедшая впереди колонной полусотня выстроилась, и сержант что-то негромко и устало втолковывал, потом махнул рукой, судя по всему дублируя команду: "Разойдись", но ВерТиссайя неожиданно поднял руку.

- Стой! - басовитая команда прозвучала неожиданно громко.

Эхо заметалось среди каменных стен, как мячик. И словно сквозь него донёсся дробный цокот множества подкованных копыт.

Барон настороженно прищурился, рука потянулась к оружию. Но тут он увидел, кто выезжает из-за штабного дома. Сморгнул, облегчённо выдохнул, но ладонь с рукояти меча не убрал.

Ностромо, скрытый корпусом коня, не видел приближавшихся, поэтому ограничился наблюдением за бароном. Но вот та нестыковка, что телохранители вербарца заметно расслабились, сам же он при всём внешнем спокойствии продолжал оставаться достаточно напряжённым, сильно озадачило гнома, и он постарался максимально спрятаться в тень жеребца, даже приблизившись, положил на бок ладонь и зашептал что-то ласковое и успокаивающее, что всегда действовало на животных безотказно.

- Тис, дружище! Давно не виделись! - донёсся преувеличенно радостный, смутно знакомый гному голос.

- Не заговаривай зубы, Зелун, - недовольно прорычал барон. - Ты чего это тут хозяйничаешь?

* * *

- Не нравится мне всё это, - тихо проговорил эльф, вторя мыслям человека. - Думаю, стоит поторопиться с возвращением...

У Листочка вдруг встало перед глазами милое лицо Оливии, беспомощное и испуганное, губы при этом шевелились, взывая о помощи и как бы произнося его имя. При этом высокорождённый разумом понимал, что при всей своей внешней взбалмошности и своенравности совсем уж беззащитной и такой дрожащей, как ему привиделось, не может быть даже в принципе.

- Короче, мы с Лисом уходим очень быстро - нужно предупредить принцессу о о подозрительном движении во дворце. Как бы они не влипли в ту же историю, как доверчивый папаша этого пацана. А вы тут разбирайтесь с соплями и истериками, - поставил Ройчи точку в их кратком, но пока безрезультатном разговоре с гвардейцем.

Фраза наёмника произвела интересный эффект - сидевший поникший парень неожиданно поднял голову, зло посмотрел на говорившего и неожиданно твёрдым голосом, не без юношеского волнения проговорил:

- Мне нужно чуть времени проститься с отцом, и я буду готов.

Ройчи равнодушно пожал плечами - сыновни чувства человека, не входящего в круг его близких, тем более не проявившего себя сколько-нибудь достойно - о благородстве, долженствующему присутствовать в дворянах по определению в свете поступков этой парочки вообще не было речи - его вовсе не интересовали. Он бросил многозначительный взгляд на гвардейца, ответившего кивком, но не сдвинувшегося с места, когда наёмники скорым шагом покинули место трагедии. Обратную дорогу они преодолели не в пример быстрее, причём оба чётко и без заминок следовали зафиксированному в голове маршруту.

Первой их встретила дородная тётка, радостно облапившая Листочка, как какого-то деревенского знакомого, загнав того необъятностью своих телес в лёгкий шок, и с воодушевлением сообщившая на ухо, после горячего и влажного тычка в щеку, от которого к горлу подошла тошнота и потемнело в глазах, что всё образумилось: их спасут солдаты, преданные короне... точнее, уже спасли.

Эльф отшатнулся, постыдная ватность в ногах расстроила его, но он ничего не мог с собой поделать - крупных человеческих самок он опасался, как высохшее сено огонь. Почему-то они ассоциировались у него с ... троллихами. Такие вот детские комплексы, при том, что разумом он понимал: женщины больших тёмных отличаются такой же телесной крепостью, что и мужчины, а человеческие были мягки, податливы и прилипчивы, словно дрожжевое тесто, но на результат это не влияло.

Ройчи, который в силу отсутствия присущего высокорождённым обаяния и благодаря природной вредности характера успевший состроить неприступное лицо, был лишён "материнских" объятий, поэтому смог сразу вычленить суть.