Три удара колокола (СИ)

Хотелось бросить резко: «Что надо?» этак сухо и неприступно в его самодовольное ненавистное лицо, излучающее столько самоуверенности и отстранённости от происходящего, что только гордость не позволяла взвыть от зависти. Но, всё-таки выдержав хорошую паузу и обуздав клокочущий вулкан внутри, она промолчала, предоставляя говорит наёмнику. Вдруг он ляпнет ещё что-нибудь… обидное, подталкивая её к взрыву… Она уже поняла, что вступать в полемику с этим наглым мужчиной в надежде на успех можно лишь со здравой головой, а это совершенно нереально сейчас. Но пусть решимости и того куража, когда о последствиях не думается вообще, Деметра, как (всё-таки!) неплохой тактик, в себе не ощущала — сказывалась-таки усталость, ответить как-нибудь язвительно и колко, приготовилась.

И мужчина, в принципе, не обманул её ожиданий. Вот только, как оказалось, это не очень помогло в её коварных планах растерзания хама острыми и длинными, как десятисантиметровые гвозди словами.

— Ну ты даёшь, подруга, — неожиданно хохотнул тот, увидев повёрнутое к нему, ряженое в соответствующие замыслу девушки оковы, лицо, прожевал что-то.

Он даже сейчас жрёт, когда ей кусок в горло не лезет от всех этих выпущенных кишок, видения подруг и просто знакомых с раскроенными черепами и обезображенными телами! Вообще, она обратила внимание, что несмотря ни на что, наёмник ни разу не жаловался на аппетит (эльф в этом плане был приятным исключением — за жвачным занятием замечен не был), казалось, он и у подножия плахи будет громко чавкать, требуя, как говорится, хлеба и зрелищ.

Наёмник качнул насмешливо головой из стороны в сторону, будто его что-то позабавило.

— Посмотрела, словно снега в штаны сыпанула… Ух, — повёл зябко плечами, продолжая улыбаться, — холодно-то как… Перекусить не хочешь? — протянул к ней надгрызенный кусок лепёшки, от которого она испуганно шарахнулась, враз потеряв и боевой настрой и планы мести. — Ну-ну, — прищурился на неё оценивающе, — мне больше достанется. Не жрёшь ничего, поэтому и злая такая, как гоблин, — сделал неожиданный вывод, развернулся к ней спиной, будто и не говорил только что с дворянкой. — Пошли, Лис, прогуляемся, пока нас тут не поджарили взглядами на медленном огне…

— Про себя говори, — буркнул эльф, молча наблюдавший всю сцену невдалеке. Амазонке показалось или нет, что во взгляде высокорождённого мелькнуло неодобрение?

— … или не превратили в ледяные статуи, чтобы отбивать потом по кусочку и использовать, как леденцы. Объясняй им потом, непутёвым, что от этого горло можно застудить…

Ошеломлённая Деметра смотрела в неспешно удаляющиеся в сторону бокового коридора спины наёмников, слышала потихоньку затихающий вполне серьёзный голос — тот будто бы обращался к невозмутимому эльфу, который в это время достал из колчана стрелы и сейчас их перебирал — и не могла понять, на каком она небе? Понятно, что возмущению не было предела: сравнить её с гоблином (?!), этим… зелёным уродцем — это, знаете ли… вообще непонятно какую извращённую фантазию нужно иметь… и глаза в таком месте, из которого все могут казаться этими мелкими, вредными тёмными. Снова задеть её у всех на виду! Это возмутительно!.. Но — амазонка констатировала это — она не знала, куда — простите — засунуть это самое возмущение, так как… В общем — вот так.

Неожиданно она ощутила прямо проиивоположные недавней меланхолии чувства. Она была… бодра и энергична, апатия и выглядывающее из-за ближайшего поворота усталое равнодушие как корова языком слизала. И это несмотря на неудачный для неё разговор… Чудеса… Ну, наёмник, ну шельмец…

А тот, словно почувствовав её взгляд, приостановился на удар сердца, обернулся, моментально найдя её глаза, и бросил громко напоследок, уходя в коридор:

— И не растёшь, потому что не ешь нормально! — отвернувшись, заржал в полный голос, словно и не находился в тылу врага.

Она несколько долгих ударов сердца смотрела в опустевший зев коридора, откуда всё это время доносился противный, но что и говорить, заразительный смех. Потом растерянно оглянулась, ловя внимательные и сочувствующие, но слава Единому, без намёков на усмешки или иронию взгляды… Она почувствовала себя маленькой девочкой, первой защитной реакцией которой было бы — расплакаться. Но, конечно же, она не могла себе это позволить — слабость сейчас неприемлема и непростительна.

Ну кто, скажите на милость, будет после этого утверждать, что мужчины — нормальные, адекватные существа?! Издеваться над… девушкой, и не испытывать при этом никаких угрызений совести — это просто… чудовищно!

Она заметила потемневшие от гнева глаза маркиза — тот, как и принцесса с эмиром, находился далековато, вряд он много услышал, но по состоянию девушки понял, что грубый наёмник опять наступил своим тяжёлым и грязным сапогом на милый ему цветок и порывался подойти утешить амазонку. Но Лидия правильно истолковала взгляд подруги: ещё один мужчина рядом, да ещё исходящий жалостью, будто свеча воском — это уже перебор, и движением руки остановила того… Даже терзания Фиори сейчас не очень заботили Деметру.