Три века Яна Амоса Коменского

Силы Яна Амоса убывают. Общественная, политическая борьба, которой он отдал всю свою жизнь, как ему кажется, не принесла результатов. Чехия по-прежнему томится под игом Габсбургов, братья преследуются, община распадается. Временами глубокое уныние охватывает Яна Амоса. Где же искать утешение? Он склоняется к пиетизму[118] — абсолютному углублению в веру вне церкви и сект. Ему близко утверждение пиетистов, что настоящий христианин должен провести реформацию прежде всего в самом себе. В этом настроении в 1668 году Коменский пишет сочинение, трогательное и глубокое по искренности мыслей и чувств, названное им «Единственно необходимое». В нем философ, окидывая мысленным взором свою жизнь, прожитую в борьбе и тяжких испытаниях, хочет передать опыт грядущим поколениям. Он не отказывается от прошлого, несмотря на усталость от вечных поисков и горечи разочарований. Но когда-нибудь мы должны найти выход из лабиринтов, ведь существуют причины неустройства! Суметь отличать в жизни нужное от ненужного — значит выбраться из бед. Ян Амос призывает найти истину в себе, жить, познавая действительность, изучая науки, идти путем мира к благоденствию человечества. «Война, — говорит Ян Амос, — должна отвергаться как что-то зверское, ибо людям к лицу человечность, а споры могут быть разрешены судом, веденным по правилам».

«Единственно необходимое» — это и исповедь, и завет мыслителя, исполнившего свой долг перед людьми, миром, родиной. Коменский посвящает его Рупрехту Пфальцскому, сыну Фридриха, находящемуся при английском дворе. Смысл посвящения ясен: Рупрехт должен продолжать дело освобождения Чехии.

Болезнь вырывает Яна Амоса из активной жизни иногда на недели, месяцы. Он рад, когда его посещают старые друзья, сын Даниил. Жизнь завершает свой круг. Вспоминая былое долгими ночами, когда сон не идет к нему, Ян Амос как бы беседует с дорогими людьми, оставлявшими его на длинной жизненной дороге, всматривается в лица... Память — вторая жизнь. Самые радостные минуты, когда перед ним, возрожденная силой любви, возникает милая Моравия, ее холмы и цветущие поля, шумящий лес, полный звонких птичьих голосов, широкий могучий дуб, возле которого он занимался со своими учениками. И всегда рядом Магдалина, юная, прекрасная, с лучистыми глазами, устремленными на него. В ее взгляде нет печали прощания, как в том последнем взгляде, который он встретил, обернувшись у порога, когда ночью уходил из дома, оставляя в Фульнеке Магдалину с детьми, — нет, в видениях Яна Амоса этот взгляд сияет радостью встречи.

Увы, спокойные минуты размышлений и воспоминаний, когда боли оставляли его, были отравлены клеветой. Тяжко больной, почти без сил, в эти последние полтора года своей жизни он вынужден снова взяться за перо, чтобы защитить самое важное свое творение и показать тем, кто способен видеть, что каждый его поступок, каждый шаг был продиктован одним-единственным стремлением к освобождению родины и установлению на земле мира, справедливости, благоденствия.

А началось с того, что по приезде в Амстердам он знакомит со «Всеобщим советом» Самуила Маресия (Коменский всегда прислушивается к мнению коллег), профессора теологии университета в Гронингене. Протестант кальвинистского направления, человек нетерпимый и резкий, Маресий в ядовитом памфлете обрушивается на «Всеобщий совет», а вместе с тем и на другие пансофические, педагогические, теологические работы Коменского. Его удар был рассчитан точно. Маресий обвиняет Яна Амоса в политических тенденциях, способствующих революции. Памфлет отдает политическим доносом. Клевета и предвзятость извращают каждую мысль Коменского. Автор памфлета не гнушается ничем, лишь бы найти повод для обвинения. Маресий выискивает в произведениях Коменского общее со взглядами католического монаха Кампанеллы. Он видит даже атеизм, поскольку в книгах Коменского мирно сосуществуют христианские взгляды всех направлений и язычество. Маресий приписывает Коменскому фанатизм, одержимость...

Ян Амос вынужден ответить сочинением «О рвении без знания и любви, братское увещание Я. А. Коменского к Самуилу Маресию ради уменьшения ненависти и увеличения благосклонности». Оно выходит в 1669 году — за год до смерти автора. Но Маресий не успокаивается, да и сам Ян Амос испытывает необходимость продолжить защиту своих взглядов, уже в иной плоскости. Он пишет «Продолжение братского увещания об умерении рвения любовью», в котором, кратко повествуя об основных биографических фактах за последнее тридцатилетие — период, когда создавался «Всеобщий совет», — показывает глубокую внутреннюю связь своей жизни с общественно-политическими событиями эпохи, ее научными, религиозными, философскими задачами. Вся жизнь Коменского — и это становится очевидно непредвзятому читателю, — все его побуждения, поступки, дела были ответом на запросы времени. Но времени нового, идущего на смену старому, несущего в себе идеи гуманизма и свободы. Какое удивительное по нравственной глубине и правдивости доказательство истинности, жизненности, человечности устремлений философа!