Три великих жизни [сборник 1968]

Эту лекцию читает профессор Жан Батист Ламарк в Музее естественной истории 11 мая 1800 года, или 21 флореаля 8-го года Республики.

Мы расстались с Ламарком в 1789 году. Прошло одиннадцать лет. Какие перемены произошли в его жизни? Почему он, ботаник, выступает с лекциями по зоологии?

Отдел зоологии, который он читает, в те времена был очень мало разработан в науке.

Страна «хаоса» и «неведомого», — так называли тогда животных, объединяемых теперь под названием беспозвоночных.

Как же в этой стране оказался Ламарк? Чтобы ответить на этот вопрос, надо рассказать о том, что тогда происходило во Франции и как сложилась жизнь Ламарка.

Шел год 1789

Представим себе Францию перед 1789 годом. Она в это время все более и более становилась похожей на огромный кипящий котел. Каждое сословие было недовольно монархическими порядками, по-своему искало для себя свободы.

Франция задыхалась от расстройства финансовых дел из-за войн и расточительности королей. Здесь привыкли покрывать расходы текущего года доходами будущих лет. Эта огромная страна с ее прекрасным трудолюбивым веселым народом, с ее природными богатствами давно уже жила в долг!

Размеры податей возросли неимоверно. Всей своей тяжестью налоги ложились на низшие классы, а к этому надо прибавить грубый произвол сборщиков податей и жандармерии.

Ненавистную воинскую повинность, от которой знатные и богатые освобождались по праву рождения или за деньги, несли опять все те же бедняки.

Жалованье в шесть су на день, плохая еда и грубое обращение, — вот участь солдата. Впрочем, ему оставалась надежда к старости дослужиться до унтер-офицера! Зато сын знатного помещика в семь лет числился полковником!

Заветной мечтой французского крестьянина всегда было иметь свой собственный клочок земли. В XVIII веке она как будто становилась реальной.

Дворянство стаями поднималось из насиженных родовых гнезд в провинции, теснясь ко двору короля в погоне за славой, блеском, за милостями короля. Помещику нужны были деньги. Чтобы появиться в столице и жить в ожидании фортуны, он продавал свои земли. Невероятными лишениями крестьянин скапливал небольшие деньги и покупал у сеньора крошечный клочок земли.

Но здесь мираж собственности на землю рассеивался. Шагу не могли крестьяне ступить, не наткнувшись на права помещика. Право покоса, ловли рыбы, охоты, проезда через мост и тысячи всяких других запретов лежали на пути крестьянина.

За что? Почему?

Когда-то сеньор, располагая оружием, воинами, охранял крестьян от разбойников, войн, а подчас и от хищных зверей; крестьяне в известной степени признавали себя обязанными за это сеньору. Они привыкли почтительно относиться к нему. Теперь же помещик не нес никаких забот по отношению к своим вассалам.

Ненависть к сеньору, которого они, может быть, никогда и не видели, но которому всю жизнь надо было платить и платить всевозможные оброки, нарастала, переходила в настоящую ярость, грозный гнев народа против несправедливости и жестокости.

То там, то здесь вспыхивали голодные бунты.

К этому времени дворянство потеряло свою былую самостоятельность в провинции по отношению к королю. Теперь оно всецело зависело от воли двора. Интриги, борьба за власть, за должности при дворе…

Глухое, часто неосознанное недовольство монархическим режимом охватывает многих лучших представителей привилегированных классов.

Кипит возмущением и низшее духовенство, почти нищее и бесправное по сравнению с архиепископами, епископами, высшими аббатами, вышедшими большею частью из аристократических семейств.

А все возрастающее городское сословие — ремесленники, купцы, разве оно довольно своим положением при сковывавших их цеховых порядках? Даже цветочницы и торговки овощами обязаны были соблюдать правила своего особого цеха.

Однако, несмотря на эти стеснения, известная часть городского сословия, промышленники, торговцы, быстро богатела и, по мере этого, все острее ощущала свое политическое бесправие. Они не могли принять участие в политической жизни. Для них был только один путь в этом отношении: купить должность у королевской казны.

Разбогатевшие промышленники, купцы и другие горожане стремились купить место в суде, городском управлении. Правительство, открыв в этом для себя источник дохода, создавало все новые и новые должности, которые продавало.

Но те, кто купили себе должность, уже смотрели на нее как на свою личную собственность и совсем не чувствовали себя служащими правительства. Так правительство подсекало само себя еще и этим. Дворянство с презрением и высокомерием относилось к промышленникам, купцам, городскому сословию, а оно, при возрастающем богатстве, очень остро чувствовало это пренебрежение и постоянные уколы.

Волны недовольства заливали страну во всех слоях общества.