Три великих жизни [сборник 1968]

Что такое нервная система в понимании Ламарка? Это орган, через посредство которого внешний мир получает свое отражение в сознании каждого человека. Ощущение же, память, мышление, чувства — все это свойства мозга, а мозг — это материя на высокой ступени своего развития.

Ламарк не располагает достаточным количеством фактов для доказательства своего понимания психики, ума, воображения, но у него правильный подход к этим явлениям.

Он тверд в том, что нельзя разграничивать материю и дух, он непоколебимо верит и в то, что придет время, когда наука окажется в силах познать законы психической жизни.

«Кто в самом деле может утверждать, — говорит Ламарк, — что человек никогда не овладеет тем или иным знанием и не проникнет в те или иные тайны природы? Разве не открыл человек уже немало важных истин, из которых некоторые казались совершенно недосягаемыми для него?»

Надо представить себе, какой тяжкий труд мог быть увенчан книгой, дающей первую целостную эволюционную теорию! Какой философски всеобъемлющий ум, какое пылкое воображение надо было иметь классификатору музейных коллекций, чтобы засушенных, заспиртованных животных, остатки их и отпечатки, миллионы лет пролежавшие в земле, связать единым происхождением; представить себе их постепенное развитие в течение огромных промежутков; связать воедино всю природу до мышления человека. И все это среди непонимания, насмешек, глумления.

Это ли не ратный подвиг! Подвиг во имя будущего науки, во имя потомства!

«Я хорошо знаю, что в настоящее время мало кто заинтересуется моей работой; большинство скажет, что мнения, высказываемые в ней, смутны и не основаны на точных знаниях», — говорит Ламарк, приступая к «Философии зоологии», и словами, полными веры в прогресс, он кончает свой труд:

«Несмотря на ошибки, которые я мог допустить при его создании, все же не исключена возможность, что в нем содержатся мысли и рассуждения, могущие принести некоторую пользу для преуспеяния наших знаний, пока не придет время, когда все эти важные вопросы, которыми я дерзнул заняться здесь, не подвергнутся новому обсуждению со стороны людей, сумеющих осветить их лучше, чем это сделал я».

Глава VII DIXI — сказал!

… я осмеливаюсь утверждать, что из всех знаний наиболее полезно для нас знание природы, ее законов.

Ламарк

Лебединая песнь

Пламя одинокой свечи в шандале освещало только тот угол комнаты, где стояла кровать. На ней лежал Ламарк, распростершись на спине и подняв глаза кверху.

В комнате холодно и пусто. Бедность, почти нищета поставили свою неумолимую печать на всем в этом жалком жилище и на ее обитателях. Убогое ложе, где покоился Ламарк, с ворохом старого тряпья на стынущих ногах; в другом углу некое подобие кресла, на котором полулежа дремала младшая из его двух дочерей, Корнелия.

Тихим, часто прерывающимся голосом он говорил:

— Что такое дух? Под этим выражением можно подразумевать при помощи воображения все, что угодно.

Примостившись у изголовья постели отца, Розалия, старшая дочь, пишет под его диктовку. Он умолк, и она не тревожит отца вопросами, не переспрашивает, если ей что-нибудь становится не ясно. Опустив худые руки на колени, Розалия сидит в полной неподвижности. Изредка она привычным жестом снимает нагар со свечи и снова застывает с пером в руке, пока в тишине, голосом, похожим на шелест бумаги, отец не начнет…

— …представление, которое мы имеем о духе, лишено всякого положительного знания…

Дочь пишет, но при каждом шорохе за дверью она вздрагивает и прислушивается. Розалия выпрямляется и смотрит на дверь. Сестры ждут кого-то. Но кто захочет навестить это печальное место?

Послышался чуть внятный стук. Розалия вскочила и тихой тенью скользнула из комнаты, захватив с полки стопку книг и несколько больших аккуратных коробок. Из-за двери слышен шепот.

Корнелия тоже встала. Она закашлялась, заговорила довольно громко:

— Как себя чувствует дорогой отец? Лучше? Совсем хорошо? Как она рада! Отец позволит поправить подушку?

И непонятно, почему она вдруг нарушает тишину, которую так благоговейно оберегала несколько мгновений тому назад.