Три ветви

- Милослав не станет здесь жить, - примирительно сказала леди Лейнсборо, поглаживая ситцевую занавеску в легкомысленный цветочек. - У него есть в ваших краях дом, где его всегда ждут. Меня он будет только навещать. Иногда.

Она оглядела призраков, возбуждённо мерцавших голубоватым светом.

- Разумеется... - вкрадчиво произнесла Лоридейль, - если кто-то из вас против, я не буду настаивать: я не имею никаких родовых прав на этот дом, и мне не хотелось бы стеснять его обитателей.

Взгляд сэра Арчибальда отчётливо потеплел. Больше ста лет назад любимый племянник отравил его в собственном кабинете за благожелательной болтовнёй, подсыпав яд в дорогущий коньяк, на который дядюшка был всегда так щедр. Убийство удалось замять, а призрака - намертво заточить в его собственном портрете. Неожиданно восставший родственник стоил Бэзилу изрядной доли наследства, отваленной в качестве гонорара не очень принципиальному магистру гильдии экзорцистов. Впрочем, обладание родовым гнездом скрасило молодому амбициозному дворянину эту утрату: деньги ведь можно нажить. Например, при помощи выгодной женитьбы на сварливой и уже слегка перезрелой аристократке.

Но леди Мерлона, утопленная в пруду за непрекращающиеся издевательства над мужем, так просто экзорцистам не далась. Более того, ей удалось выпустить на свободу и алчущий возмездия воинственный дух сэра Арчибальда, и мечтательного, уже лет двадцать смирившегося со своей участью архитектора, замурованного в стене помпезной новостройки сразу после того, как ознакомил заказчика с системой потайных ходов.

Считается, что призрак не может причинить физический вред хозяину дома, в котором он обитает, или членам его семьи. И это чистая правда.

Но, во-первых, официально вступать в брак во второй раз предприимчивый Бэзил не торопился, объясняя это своей новой пассии приличиями и обязательным трауром, а во-вторых, леди Мерлона ещё при жизни поднаторела в превращении жизни супруга в чистый ад без применения грубой силы. В конце концов, она ведь из благородной семьи.

Не прошло и полугода со дня трагической кончины хозяйки "Голубых елей", как всё поместье было выставлено на продажу. Желающих его приобрести, однако, не оказалось ни тогда, ни после: процесс над нечистым на руку экзорцистом получил широкий резонанс, и печальная история стала достоянием общественности. Подробности за пятьдесят лет, конечно, подзабылись, но дурная слава за домом осталась. Угомонить одного духа - и то стоит очень дорого. А уж троих, готовых постоять за себя... возможно, какой-нибудь архимаг, заручившись поддержкой своей гильдии или клана, и мог бы взяться за это дело, соблазнившись необычным энергетическим фоном мёртвых сущностей, но вот незадача: "Голубые ели" строились не для магов. Здесь не было ни защищённой артефактной, ни оранжереи с редкими растениями, ни специализированной лаборатории - ничего, что так ценят квалифицированные специалисты. Поместье предназначалось для аристократического семейства, за всю свою многовековую историю не замеченного в родственных связях с носителями магического дара. Обитатели дома собирались воспользоваться всеми благами, которые предоставляла современная им высокая наука, но не более того.

Для заключённых в пределах парковой ограды призраков время потянулось, будто состарившаяся резина: один день походил на другой, месяц пролетал за месяцем, год за годом - а здесь всё оставалось по-прежнему. Земля, на которой стоял проклятый дом, несколько раз сменила владельца и даже стала относиться к другому государству, но некому было об этом рассказать: единственные посетители, риэлторы, лишь отгораживались от потустороннего служебными артефактами.

Привидения собрались в кружок.

- Если она останется, тут снова будут балы, - с горящими глазами зашептала Мерлона.

- Можно будет, наконец, выяснить, как подох эта сволочь Бэзил, - мечтательно пробасил сэр Арчибальд.

- Снова почувствовать запах еды... - застенчиво предложил непритязательный архитектор Густав.

Все трое глубоко вздохнули и переглянулись.

- Милочка, - радостно выкрикнула Мерлона, подлетая к терпеливо ожидающей девушке, - подписывай свои бумажки - мы согласны!