Три войны

— Иди за мной… — Иллушт, что-то шерсть у бедняжки поблекла, с чего бы это? Не идет — летит, будто паровоз на всех парах. Обиделась, что ли?

— Кто это был?

— Та, кто могла отправить тебя на костер!

— Неужто бы Великая Мать не заступилась?

— Моли Многоликую, что заступилась, но будь осторожен, нам дрязги с храмовницами не нужны, слишком много силы они набрали за последние годы, слишком, — сокрушенно сказала Иллушт. Сколько патетики, да, дорогая, жрица из тебя никакая. — Запомни, никогда не вставай на пути Аршаг, она страшный противник.

Андрей почти бежал за идущей широким шагом миурой и обдумывал ее последние слова. Пороги и стремнины внутреннего мира воинственной расы кисок оказались очень опасными, лодку одинокого гребца разнесут в щепки и не заметят. Попал он между молотом и наковальней. Постепенно поток мыслей успокоился. Разноцветные камушки-фрески сложились в стройную картину.

Угрозу, нависшую над кошколюдками, заметила не только Великая Мать, матриархат храмовниц и Старшая жрица также держали нос по ветру, и если у правительницы руки были связаны древними клятвами, то жриц они никак не сдерживали. Постепенно в среде высшего духовенства сформировалась своеобразная оппозиция, составившая реальную конкуренцию Великой Матери в борьбе за власть. Андрей на секунду притормозил, а ведь он не ошибается в своих выводах! Как часто бывало в прошлом Земли, власть светская и власть духовная точили друг на друга зубы. Храмовницы могли действовать с большей эффективностью, переговоры Ашшы с послом князя Орой и продажа княжеству передовых наработок оружейных цехов миур являлись ответом на угрозу со стороны внутренних элементов. Великая Мать лихорадочно искала точки опоры и союзников. Недаром Ашша заблокировала для свободного доступа целые участки своей памяти, боялась, что он разберется в дворцовых хитросплетениях и переметнется на сторону служительниц Многоликой. Не оставалось никакого сомнения, что правительница искусно подстроила внезапный приход Старшей в свой кабинет и столкнула его с ней лбами. Хитрая кошка, теперь ему никуда не деться с ее лодки.

Наряды стражи брали при их приближении на караул и вытягивались в струнку, миновав третью мембрану перехода, Андрей резко остановился, из-за поворота уходящего вправо коридора до него донеслись знакомые голоса.

— Пошли, — схватила его за руку Иллушт.

— Подожди, там драконы?

— Да. Пошли.

Андрей вырвал руку и подбежал к повороту, голоса стали громче. Он сформировал виртуальное зеркало и заглянул за угол. По коридору шли две княжны, настоящая отличалась от двойника богатым убранством одежд. Следом за Илиррой шествовала разряженная свита. Не драконы — попугаи, честное слово. Медная шевелюра Ании виднелась в середине сопровождающей высокую особу колонны.

У самого уха раздалось злобное шипение:

— Тебе мало проблем с церковью? Хочешь к ним приплюсовать драконов?

Андрей схватил Иллушт за накидку и подтянул к себе, ему надоело, что им помыкают:

— Заткнись, или тебе рассказать, как вы создали мне проблему с храмовницами? — Кошколюдка оскалилась. — Я давно никому не доверяю и не верю в случайность таких встреч, благодарите слияние и то, что я отношусь к вам как к семье, но не думайте мною помыкать, усекла? Но я готов побыть паинькой, если задержишь Анию.

— Кого? — пошла на попятную Иллушт.

— Эльфийку с медными волосами.

— У-у-м, твою самку. — Миура прижала уши к голове.

— В морду дам! — прошипел Андрей.

— Ну-ну, — сверкнула глазами хвостатая засранка, — ты сам дал слово. Спрячься во вторую нишу.

Пока «сестренка», поймавшая его в капкан обещания быть паинькой, не передумала, он ужом шмыгнул во вторую от рамки портала нишу и закрылся всеми возможными пологами.

Иллушт выполнила свое обещание и сумела отбить эльфийку от свиты. Отряд, ведомый десятком кошколюдок, проследовав мимо схоронившегося в темном углу Андрея, скрылся в арке пространственного перехода.

— Ания! — схватил он за руку спешащую за своими эльфийку и едва успел подставить бедро, закрывая пах от удара коленом. Иллушт благоразумно осталась за поворотом. — Ания, это я! — крикнул он, перехватывая руку с узким ножом.

— Андрэ?! Андрэ, не надо. — Сида прекратила вырываться и затихла в его объятиях.

— Ания, — хрипло сказал Андрей и зарылся лицом в ее волосы, пахнущие ароматами цветущего луга. — Почему ты закрыла глаза? — спросил он, взглянув в лицо любимой девушки.

— Я переступила запреты и наказана, мне запрещено с тобой видеться.

— Что за бред?

— Это не бред, княжна наказала меня как опозорившуюся связью…

— Глупая, — перебил ее Андрей, — ты ни капли не опозорилась, поверь мне.

— Илирра думает иначе, не мне ее судить, я должна подчиниться. Андрэ, мне надо идти, пойми.

— Твоя Илирра полная дура, изображала служанку и думала, что ее никто не узнает, мне плевать на ее запреты. Слышишь. — Он прижал Анию к себе и впился в ее губы, сида не ответила на поцелуй, только соленые слезы, оставляя мокрые дорожки, текли по ее щекам. — Иди, я найду тебя и приду за тобой, где бы ты ни была. Моя серебринка цветет только для тебя.