Три войны

— Страфствуйте, — что делать, на великом и могучем Андрей не говорил три года и начал подзабывать родную речь, последнее время он больше общался на алате, «общем» и эдде, так что прикольный акцент был закономерен.

Ученый совсем некультурно открыл рот.

— Добрый день, — выдавил из себя бородач, чуть отодвигаясь назад. — Как вы себя чувствуете?

Ну да, других ведь вопросов нет, все обеспокоены его здоровьем. Спать не могут, так переживают, бедные. Нет чтобы спросить о чем-нибудь возвышенном, вечном.

— Отлично! Просто замечательно! Не правда ли, сегодня прекрасная погода? — невинно поинтересовался Андрей. Ученый завис не хуже отцовского компьютера в хорошие годы.

— Да-да, замечательная… — Карие глаза за прозрачным стеклом бешено вращались, выискивая для хозяина поддержку, но только зря «стреляли» в собравшихся за бронированным стеклом коллег и переводили нервы хозяина. Странный ступор свалил всех людей, присутствующих в медицинском отсеке, видимо, они упорно искали облака на потолке и не находили. Ученые ожидали чего угодно от убийцы тридцати человек, но не учтивых, в духе британцев, разговоров о погоде, этого процессоры в их головах вынести не могли и дружно отказались работать.

— А что у вас тут за смог?

— Что? Где? — Процессор сделал попытку обработки информации.

— Чувствуете, как паленой изоляцией воняет?

Ученый потянул носом и отрицательно мотнул головой.

— Ну да, о чем я спрашиваю, вы ведь в скафандре.

— Да пустите же! — Перекрывая противное шипение двери, в помещение ворвался Керимов-старший.

— Привет, пап, — сказал Андрей.

— Приве-е-ет, — сорвав с лица кислородную маску, хрипло ответил Илья Евгеньевич, его широченная грудь часто вздымалась, воздуха ему явно не хватало.

— Илья Евгеньевич, наденьте маску! — набросился на физика бородач.

— Пошел ты! — Керимов оттолкнул от себя очнувшегося биолога, подтянул к себе ногой стульчик на колесиках и уселся у кровати сына.

Отец и сын, в полной тишине, долго разглядывали друг друга.

— Ты изменился, сын, — нарушил тягостное молчание Илья Евгеньевич.

Биолог в скафандре отступил к стене.

— Знаю, — ответил Андрей, разглядывая множественные морщинки, расчертившие лицо отца, и белые виски, — ты не представляешь насколько, да и ты, отец, не выглядишь цветущей ромашкой.

— Что с тобой произошло? — широкая шершавая ладонь накрыла правую руку Андрея.

— Это долгий разговор, папа. Ты верно заметил, я изменился. Коллеги господина в скафандре откачали у меня столько крови, что я начинаю подозревать их в тайном вампиризме (бородач у стены нервно хмыкнул, Илья Евгеньевич улыбнулся уголками губ). Они, без сомнения, провели анализы ДНК, так что можно смело говорить о моей нечеловеческой природе. Мне пришлось принять сложное решение: остаться человеком и умереть, или же рискнуть сменить сущность и выжить. Я рискнул. Твой сын не человек, папа.

— Ты по-прежнему мой сын, вот что я считаю главным, а что до твоей природы, меня она волнует в последнюю очередь. Не хвостом же ты, в конце концов, обзавелся!

Андрей с трудом удержался от ответного хмыка. «Как сказать», — пронеслось у него в голове, вместо этого он обвел взглядом помещение и обратился к отцу:

— Мне приятно, что вы с Ириной не отвернулись от меня. — Брови Керимова-старшего поползли вверх. — Я давно вас тут ощущал, — пояснил Андрей и тут же опередил встречный вопрос. — Впав в транс, я занимался исцелением ран, но моя нечеловеческая природа позволяла периодически контролировать окружающий мир. Звуки, запахи, образы, энергетические поля. Скажи, пап, на кого ты сейчас работаешь? Не похож мой кабинет на бункер военной части.

— Государство, — коротко ответил Илья Евгеньевич.

— Ясно, искал меня ты, но сюда вытащили военные или спецслужбы. — Андрей почувствовал мощный ток воздуха, плафоны под потолком стали светить ярче, за стеклом показалось несколько новых лиц. Командование понизило степень возможной угрозы с «оранжевой» до «желтой», сектор был подключен к главной энергоустановке базы, разблокирован главный вход и вентиляция. — Я прав?

Илья Евгеньевич смежил веки.