Три вокзала

Вилли зашивал тело. Он стянул швы толстой ниткой, потом заметал кожу на голове черными стежками. Тело было почти пустым. Органы разложены по ведрам, мозг помещен в банку с формалином, там он должен достаточно затвердеть, чтобы его можно было разрезать на части, что займет, по крайней мере, неделю. «Какая это была ночь для Ольги! — думал Аркадий. — Сначала ее убили, а потом — раскроили. Не хватает каннибалов за углом».

Обливаясь потом, Вилли рухнул на стул возле стола и, прижав два пальца к шее, сосчитал пульс. У Аркадия было несколько секунд, чтобы подумать о Жене. Что он сейчас делал — носился по улицам со своей шпаной? Арестован за торговлю наркотиками? Забит до смерти психопатом? Тревога о Жене сопровождала его двадцать четыре часа в сутки.

— Четкий — как швейцарские часы, — покачал головой Вилли.

— Ты и, правда, хочешь умереть во время вскрытия? Почему бы тебе не начать ходить в спортзал?

— Ненавижу физкультуру.

Вилли налил водки. Аркадий решил присоединиться. Пошла хорошо, а потом обожгла горло.

— Лимон дать?

Вилли выпрямился — в помещении для хранения трупов послышались голоса. Когда они стихли, он спросил Аркадия:

— Ты хочешь что-нибудь добавиться к отчету? Я что-то пропустил?

Заключение патологоанатома считалось окончательным, поэтому Аркадий тщательно подбирал слова.

— Ты отметил грязь под ногтями, но ты не упомянул о том, что у нее есть маникюр. Маникюр есть и на пальцах ног.

— Ну, да, женщины обычно красят ногти. С каких пор об этом надо писать отдельно?

— А ее одежда…

— Она одета, как шлюха.

— Одежда хотя и ношеная, но, похоже, новая. Сапоги — дешевка, но тоже новые.

— Ты что-то слишком много думаешь об этой девчонке.

— …На трупе нет ни ушибов, ни царапин, — обычно они всегда бывают после секса с какими-нибудь мерзкими клиентами в узких коридорах и бытовках.

Вилли пустил кольцо дыма в сторону Аркадия.

— Эх, старина, послушай человека, который одной ногой уже стоит в могиле, все в этом мире противоречиво. Сталин сначала был хорошим, потом — плохим, потом — снова хорошим. Когда-то я был стройным, как тростник, теперь я — человек-глобус, у меня пояс — как экватор. В любом случае — не стоит переживать о мертвой проститутке. Каждый день здесь будет появляться еще одна. Если за ней не придут, она осчастливит собой какого-нибудь студента мединститута, если за ней придут, я тебе сообщу. И еще — это было мое последнее вскрытие!

— Плохо — полный провал, — отреагировал Аркадий.

Вилли как будто ударили:

— Что ты имеешь в виду?

— Предполагается, что вскрытие трупа позволяет определить причину смерти. Тебе этого не удалось.

— Аркадий, я вытянул из этого трупа все, что можно. Я не могу придумать больше, чем вижу.

— Значит, ты что-то пропустил.

Разговор прервало появление директора морга и женщины в черном платке. Директор был явно удивлен, увидев Вилли и Аркадия, но сохранил самообладание и ловко, обогнув столы для вскрытия трупов, повел за собой незнакомку. Это была одна из тех женщин, чей возраст, казалось, застыл на пике, тридцать-сорок, в темных очках и черном шелковом платке. Она мельком взглянула на Вилли и Аркадия.

Директор повел ее в угол, куда обыкновенно помещали тела самоубийц, и, прокашлявшись, попросил опознать труп.

— Да, это — Сергей Петрович Бородин. Мой сын, — казалось, без эмоций ответила женщина.

Даже мертвым Сергей Бородин был красив — с длинными волосами, которые казались влажными как после душа. Ему было лет двадцать, стройный торс и мускулистые ноги. Темные очки скрывали эмоции женщины, но Аркадию не показалось, что она переживала настоящее горе. Она взяла руку своего мертвого мальчика, повернула запястье и взглянула на следы, оставшиеся от бритвы…

Тем временем начальник рассказывал, из чего сложится стоимость свидетельства о смерти по «естественным причинам» — от падения в ванной. Скорая помощь, которая забрала тело, должна будет переписать отчет. Они сделают это не бесплатно. Морг также хотел бы получить плату за хранение тела.

— Чтобы арендовать холодильник?

— Холодильник для хранения достаточного размера…

— Да, конечно. Продолжайте.

— В данных обстоятельствах я предложил бы также сделать щедрое пожертвование церкви для отпевания и захоронения по-христиански.

— Это все?

— Да, еще справка о регистрации в Москве.

— У него не было регистрации. Он был танцором, жил, где придется — у друзей и других артистов.

— Ну, даже артисты должны подчиняться закону. Извините, без справки о регистрации все будет гораздо дороже.

— Я буду вам благодарна, если вы не заметите этого… — она показала директору морга на запястья сына.

— Без проблем… Чем-то я еще могу вам помочь?

— Сожгите тело.

— Кремировать? Мы здесь этого не делаем, — помедлив, отреагировал директор.

— Тогда организуйте.

Вилли чихнул, как будто ударил гром. Женщина посмотрела сначала на него, а потом — на Аркадия. Она приподняла темные очки, чтобы лучше их разглядеть. Ее пустые глаза говорили откровеннее любого из обнаженных покойников. Сверкнув взглядом, она быстро удалилась, директор направился за ней.

— Прости, — сказал Аркадий. — Боюсь, я выставил тебя не в лучшем свете.