Три вокзала

Аркадий нашел в бардачке карманный фонарь. Стрелявшим был карлик — тридцати-сорока лет, мускулистый, в балетном трико — прямо из сказки, в свитере-водолазке — как в «Белоснежке», за исключением того, что он все еще сжимал девятимиллиметрового «Макарова». Между глаз у него появилось ровное отверстие — как ожог от сигареты.

— Это Тупой… — выговорил Ваксберг. — Вы убили Тупого…

Дима и Слава тоже были мертвы, они лежали лицом вниз — плоские, как рыбы, кровь смешивалась с дождевой водой. Аркадий заглянул в багажник и обнаружил, что место, где должен быть фонарь, заклеено липкой лентой. Он сорвал ленту и обнаружил пластиковый пакет из супермаркета, в котором была перемена одежды, пончо, обувь и карточка метро. Никаких документов. Ничего ценного, чтобы стоило прятать в багажнике, уж и не говоря о подготовке к убийству. Аркадий вспомнил о спартаковской спортивной сумке на заднем сиденье.

— Стойте! Я все объясню, — Ваксберг видел, что Аркадий ринулся в машину.

Аркадий открыл сумку, и из нее вывалились чеки, векселя на предъявителя, а еще доллары, евро — в пачках по 10 000.

— Это — пожертвования от гостей, которые пришли на аукцион, — сказал Ваксберг.

— В фонд помощи детям, — уточнила Аня.

— Какая удача! Как только эта сумка окажется в руках милиции, вы ее больше никогда не увидите.

— Вы можете объяснить им, — выговорил Ваксберг. — Ведь вы сказали, что все еще следователь.

— Не самый популярный. Сколько здесь денег?

— Около ста тысяч долларов, — уточнила Аня. — Столько же в чеках и векселях.

— Ладно, поверите или нет, но некоторым людям, эта сумма может показаться большой.

— А сотрудник прокуратуры не захочет сам узнать, сколько здесь денег?.. — спросил Ваксберг.

— Вы хотите предложить мне сделку после того, как почти всех нас перестреляли?

— Да, но вы, кажется, не особенно и заботились о себе. Я имею в виду то, что когда Тупой в вас стрелял, вы, не раздумывая, подошли и продырявили ему голову.

Молнии прекратились, но дождь продолжал идти. День готов был начаться, и Аркадий знал, что рано или поздно патрульная машина, проезжая мимо отгороженного участка, увидит на недостроенной эстакаде лимузин. Если они подъедут ближе, то наткнутся на тела… Дорожная милиция брала взятки почти за все.

Ваксберг, не дождавшись, пока Аркадий передвигал коченеющие тела, подошел ближе, словно хотел получше разглядеть то, что осталось от самого славного карлика на свете.

— Что вы делаете? — вскрикнул он, когда Аркадий молча вложил пистолет в руку, прицелился в небо и несколько раз нажал на курок пальцем Ваксберга, как будто тот стрелял.

— Делаю из вас героя. Экспертиза покажет, что вы стреляли несколько раз.

— Вы хотите списать преступление на меня?

— Напротив. Я сделаю из вас героя. Расскажите им о том, что случилось, как было, за исключением моего присутствия здесь. Сыграйте эту сцену и честно расскажите, что происходило.

— Вы нас оставляете? — осведомилась Аня.

— Да. Скоро откроют метро. В десяти минутах отсюда станция. Заберу свою машину. Не «Мерседес», конечно, но, по крайне мере, без дыр от пуль.

— Итак, я действовал в целях самообороны. Я просто приблизился к этому убийце и… Бах! — продумывал свою роль Ваксберг.

Аркадий ничего не сказал, хотя помнил, что писал его отец в армейском уставе: «В боевой обстановке офицер может бежать только, если это последний выход, но никогда не отступать. Офицер, находящийся под прямым огнем, должен двигаться спокойно и уверенно, а не носиться от одного укрытия к другому. Такой стоит десяти блестящих тактиков». Аркадий мечтал, чтобы он умер до того, как стал его отцом.

16

Ночной ливень к утру превратился в мелкий дождик. Егор настоял на том, чтобы встать в очередь к киоску на улице за хот-догами и пивом.

— Я знал, что ты придешь, — сказал он Мае.

— Я с тобой до тех пор, пока мы не найдем моего ребенка.

Цвет кожи у продавца в киоске был почти коричневый, темные брови. На нем очки в стальной оправе, какую обычно носят студенты и молодые преподаватели. Он осторожно приветствовал Егора:

— Вы сегодня в хорошем настроении, мой друг?

— Точно.

— Замечательно, вы — всегда долгожданный гость, когда в хорошем настроении…

— Мы целый час ждали хоть какого-нибудь гребаного обслуживания… Шучу.

— Я вижу, что все отлично… Вы — мой гость. Заказывайте, что хотите.

— Уверен?

— На сто процентов.

— Али — хороший малый, — сказал Егор Мае… — Ты — индус или пакистанец?

— Пакистанец, пожалуйста… — сказал Али.

— Он как-то увяз здесь в Москве.

— Судьба посадила на мель тридцать лет назад. Я ехал, чтобы учиться, и вот я здесь.

— Какое-то тупое дерьмо создает Али проблемы.

— Предрассудки — ужасная вещь. Держу пари, я — единственный пакистанец, у кого здесь есть собственный киоск.

— Предрассудки… — Егор покачан головой.

— Но Егор щелкнул пальцами, и проблема исчезла. Теперь нет больше проблем, по крайней мере, от бешеных подростков — и все благодаря Егору. Зайдите в любой другой киоск, и вам скажут то же самое. Егор — важный друг, хорошо иметь такого друга.

Егор стащил с головы у Маи капюшон и показал ее синюю голову.

— Что скажешь?

— Весьма экзотично. Сколько ей лет?