Три вождя

Жили мы тогда в сибирском городе К. на улице, носившей после Октябрьской революции имя убиенной Колчаком революционерки Ады Лебедевой, в деревянном доме с печным отоплением. А буквально рядом, точно в таком же доме, некогда проживал в 1913 году по дороге в туруханскую ссылку свежепреставленный Вождь. Его ведь царь очень часто сажал в тюрьму и направлял в ссылку, откуда он всегда довольно быстро убегал, чтобы снова заниматься упомянутой революцией и всем остальным, что такой революции сопутствует, например, грабежом банков, терроризмом, агитацией. По такому случаю в этом его временном сибирском жилище уже существовал музей, куда мама по соседству и направила меня, чтобы "возложить цветы".

А надо заметить, что живых цветов тогда в Сибири в это время года не существовало, не то что сейчас, когда их тюками везут из Голландии. Мама срезала несколько пышных зеленых ветвей распространенного комнатного растения аспарагус, я и пошел.

А в музее том под картиной, изображавшей, как ссыльный Вождь плывет по реке Енисей в лодке и спокойно курит трубку, тоже рыдали молодуха-экскурсовод и старушка-гардеробщица. Не прекращая рыдать, молодуха записала меня в толстую коленкоровую тетрадку, старушка сказала "молодец", и вечером того же дня все по тому же радио я узнал из передачи "Сталинские внучата", что "первым отдал память вождю пионер Женя Попов".

Я был горд, что меня назвали. И назвали пионером - я ведь еще и в школе тогда не учился. Еще начальник советских чекистов Лаврентий Павлович Берия по радио тогда выступал, и я запомнил начало его скорбной, но энергичной речи, обращенной к соотечественникам: "Дорогие мои, не плачьте". Тогда по радио многие выступали, призывая слушателей соцлагеря и просто лагерей еще теснее сплотиться вокруг коммунистической партии. Сплотились. В Москве в тот день была на Трубной площади давка, унесшая десятки жизней, а по всей стране - траур и минута молчания, которая закончилась для меня непонятно. В знак торжественности скорбного момента я с грохотом выстрелил из детского двуствольного ружья, за что был строго наказан родителями, стоящими перед репродуктором навытяжку, но получил от бабушки конфету "Красный мак", вкусная была конфета.

Далее непонятное продолжилось. В декабре того же года Берию шлепнули как "английского шпиона", в 1956 году Никита Хрущев разоблачил на ХХ съезде культ личности Сталина, а в 1961 году набальзамированный труп вождя переместили из Мавзолея под Кремлевскую стену, и Ленин опять остался лежать в одиночестве.

А потом пришел править Леонид Брежнев, и начальство стало поговаривать, что не такой уж Сталин был страшный, как его малевал волюнтарист и кукурузник Никита, дескать, если он и сукин сын, то - наш, отчего народ окончательно запутался и, так и не дождавшись обещанного светлого будущего, стал сильно пить, воровать, диссидентствовать или стремиться из нашей счастливой страны развитого социализма в сионистский Израиль, империалистическую Америку, пока не случилась перестройка и другие события новейшей истории конца ХХ века, свидетелями которых мы являемся нынче все без исключения.

Однако, на мой взгляд, роль такого Вождя в нашей истории все же не стоит преувеличивать, все же не Ленин. Не было бы Сталина, другой бы какой-нибудь нашелся гад из большевиков вроде Троцкого или Бухарина, отчего все могло быть гораздо хуже, чем при Сталине, который, хоть и рассовал по лагерям миллионы своих соотечественников, все же лучше, чем, например, Гитлер, Пол Пот или эфиопский марксист-людоед Бокасса, который кушал свой народ уже не в переносном, а буквальном смысле этого глагола. Очевидно, Господу зачем-то нужен был этот самый Сталин, как почему-то нужно и все то, что происходит сейчас в обновленной невиданными переменами России с ее плюсами, минусами, материалистическими мерзостями и духовными озарениями, той самой России, которую почти на семьдесят лет коммунисты завели с истинного пути в такую чащобу, откуда мы только теперь с трудом выбираемся, обдирая бока. Все же наш народ нынче не такой уже дурак, чтобы рыдать у репродукторов или даже у телевизора, ежели, не дай Бог, случись что даже с самым любимым вождем, а хорошо это или плохо, знает опять же только Бог.

Но, во всяком случае, не я, лицо крайне удаленное от политики, как рыба, живущая в воде, удалена от воздуха. То, что было, прошло, а если и возвращается, то в каких-то уже совсем неведомых формах.

Я убедился в этом, посетив как-то бывший Музей революции, где по случаю полувековой скорбной даты была развернута выставка, посвященная Сталину, его делам, деяниям и делишкам. Я ожидал увидеть там плачущих большевиков и накал классовой борьбы, а обнаружил почти идеалистическую плюралистскую картину на все вкусы и убеждения, где лихая любопытствующая молодежь мирно соседствовала с идейно-убежденными ветеранами, носящими орденские колодки.

Так, по одному из мониторов нон-стоп шла видеозапись непосредственных похорон вождя в присутствии всех заинтересованных лиц этой нашей истории: Хрущева, Берии, Маленкова, Молотова и т.д.