Три высокие женщины

А. (опять бессвязно.) Это уже слишком: всем управлять, за все бороться. Он не хотел этого делать. Я должна была делать все. Говорить ему, что он в порядке и вытирать его кровь. Все было на мне. У Сью была привычка, когда она останавливалась у меня, прятать свои бутылки в ящик для белья, где, она думала, я не стану их искать. Падение, падение в пропасть., вот ее дорога. Мама приезжает к нам пожить, он не против, — куда ей еще податься? Любили ли мы друг друга? Особенно в конце? Нет, только не тогда, тогда она ненавидела меня. Я не могла помочь ей… она орала. Я ненавижу тебя! Она воняла, ее комната воняла. Я ненавижу тебя, — кричала она. Я думаю, они все меня ненавидели, потому что я была сильной, а я должна была такой быть. Сью ненавидела меня. Мама ненавидела меня, и все остальные, они ненавидели меня. Он ушел из дома, он сбежал. Потому что я была сильной. Кто-то же должен был быть. Кто, если не я?…

Пауза. А лежит все еще с открытыми глазами. Она вздрогнула до того, как замолчать? Спустя некоторое время Б. И В. переглядываются.

Б. Поднимается, подходит к кровати, наклоняется, вглядывается в лицо А, щупает пульс.

В. (приподнявшись, вглядывается) Она… о, боже, она умерла?

Б. (через паузу.) Нет. Она жива. Мне кажется, у нее удар.

В. О, боже!

Б. Позвони ее сыну. Я позвоню доктору.

Б. Встает и выходит направо, оглядывается на А. При выходе. Б. Гладит А по голове, выходит налево. А. одна. Неподвижность. Молчание.

Конец 1-го акта.

Акт второй.

А. возлежит на кровати (на самом деле манекен с маской, снятой с лица актрисы, играющей роль А., одетой также, как и А. в 1-м акте. Мы должны верить, что это А. Кислородная маска на лице способствует этому.)

Пауза .

Б и В входят с противоположных сторон, одетые иначе, чем в 1-м акте. В садиться поодаль. Б. Подходит к кровати, смотрит на А.

Б. (спокойно) Без изменений.

В. (печально) Без изменений.

Б. Такие дела.

В. Ужасно.

Б. Как— будто ждет чего-то.

В. не отвечает.

Б. Тебе так не кажется?

В. Я не хочу говорить об этом. Я не хочу об этом думать. Оставь меня.

Б. (сурово) А стоило бы подумать — даже в твоем возрасте.

В. Оставь меня в покое!

Б. (рассуждая, перескакивает с темы на тему)

Это бывает по-разному — удар или рак или, как одна дама мне рассказала врезаться на самолете в гору. Нет?

Пауза.

Б. Или врезаться в стену со скоростью 60 миль в час…

В. Прекрати!

Б. Или… того хуже. Представь себе… ты одна в доме, вечер, прислуги нет, его тоже нет, он в клубе, сидишь дома одна, окно взломано, они залезли, осторожно, как кошки и все, тебя находят, сидящей здесь в гостиной наверху…

В. Я же сказала, хватит!

Б. (улыбается)… находят меня сидящей здесь в гостиной, просматривающей приглашения, или какие-нибудь… счета; подходит сзади, перерезает мне горло, я думаю, — Боже, мне перерезали горло, если еще, если у меня будет время подумать.

В. (животный крик протеста) А-а-а-а!

Б. (невозмутимо) Я почти готова. Или я слышу их… ты их слышишь, оборачиваешься, видишь их — сколько? Двое? Трое? — теряешь голову, начинаешь кричать и они вынуждены перерезать твое горло, мое горло, хотя они этого и не планировали. И вся кровь на китайском коврике. Ну и ну.

В. (пауза. Удивленно) Китайский коврик?

Б. (как само собой разумеется) Да, бежевый, с розами по краям. Мы купили его на аукционе.

В. Этого я не знаю.

Б. (на секунду удивившись) Нет, конечно нет; ты и не можешь знать. Однако, ты узнаешь — я говорю о коврике. Совершенно ясно, что никто не станет резать горло, ни тебе, ни мне по такому поводу. (Обдумывает сказанное) А может, все будет и лучше.

В. (печально и беспомощно) Ты хочешь что-то сказать, мне кажется.

Б. Да, конечно. Но опять же, мне не все известно, не все. (Жестом указывает на А)

В. (Смотрит на А) Я оставлю завещание; Я напишу, чтоб мне не продлевали жизнь, если окажусь в таком положении.

Б. Такого завещания нет, его не было, я проверяла. Все не так, как ты предполагаешь в этом мире.