Три взгляда в бесконечность

– А вот этого я сказать тебе не могу! Это словами не опишешь. Можно, конечно, сказать, что они состоят из света, но и это будет не совсем правильно. Они ведь духовные существа, а значит их земными терминами нельзя определить. Да и вообще, воспринимают их не глазами, а душой. Точно описать словами духовное ви́дение невозможно. Когда это делаешь, неизбежно вкрадываются ошибки, и в итоге образ получается искажённым и плоским.

Тем временем мы как раз вышли на лесную полянку. Вокруг неё росли огромные сосны, утро только начиналось, и весь этот пейзаж напомнил нам известную картину Шишкина. Только мишек не хватало. И тут вдруг из-за одного особенно большого дерева вышел медведь. Шёл он вперевалочку на задних лапах. Мы очень удивились, испугались и уже собрались было залезть на какую-нибудь сосну, но старец остановил нас. «Не бойся, дурачок, – сказал он нам, – он совсем не опасный! Разве что для грешников, но мы-то с тобой не из таких, так ведь, Гриша?» При этих словах отец Пётр хитро подмигнул нам. Потом он достал хлеб из котомки и отдал медведю. Зверь съел предложенную ему пищу и довольно заурчал. Надо сказать, животное было неправдоподобно большого размера и глаза его странно светились. От одного взгляда на них нас вдруг обуял такой страх, что мы грохнулись на землю лицом вниз и даже на какое-то время потеряли сознание. Очнувшись, мы увидели склонившееся над нами улыбающееся лицо старца, медведь же бесследно исчез. Мы, естественно, тут же стали расспрашивать отца Петра об этом удивительном событии, но тот отвечал на наши расспросы весьма неохотно. В конце концов он сказал, что, кроме него и нас, никто и никогда этого медведя больше не видел и не увидит. На этом он прекратил разговор, и мы молча пошли домой.

Отец Пётр всегда был человеком очень серьёзным. Хотя он часто всем улыбался, но смеха и шуток себе никогда не позволял. Наоборот, мы нередко видели слёзы на его утомлённом трудами и подвигами лице. Он полагал, что христианин должен держать себя с достоинством и особенное внимание уделять внешнему благочестию. Вообще, старец считал делом первостепенной важности выполнять все церковные предписания и уставы.

Однажды мы спросили сего святого мужа:

– Батюшка, почему при входе в храм ты сегодня перекрестился не три раза, как положено, а один?

Старец посмотрел на нас внимательно и сказал:

– Да потому, Григорий, что сегодня ночью мне сон приснился, будто стою я на лугу, а рядом корова пасётся. Вдруг она мне и говорит человеческим голосом: «Пётр, ты сегодня, когда в храм зайдёшь, крестись один раз, а то беда большая может случиться!» Ну а я, как ты знаешь, человек суеверный и снам всегда верю. Но ты, смотри, без такой же уважительной причины церковный устав никогда не нарушай! А то Бог может прогневаться и страшно покарать тебя, Григорий. Господь ведь наш однажды так и сказал: «Любой грех и хула простятся человекам, а неисполнение церковных предписаний не простится человекам ни в сем веке, ни в будущем». Вот так-то!

После этих страшных слов нас пробрало до глубины души, а тут ещё мы вспомнили, что сегодня не дочитали своё утреннее правило. Мысли о каре Божией не давали нам покоя всю оставшуюся Службу. Старец же, глядя, как мы переминаемся с ноги на ногу и поминутно то бледнеем, то краснеем, прослезился от жалости – видимо, он каким-то образом узнал о нашем смертном грехе (да-да, любой грех может привести к духовной смерти!). Когда Служба наконец-то закончилась, мы пулей выскочили из церкви и побежали за молитвословом. За нашей спиной слышались безудержные рыдания отца Петра.