Три заповеди Люцифера

Будущий директор Уральского механического завода Валерий Бритвин трудовую деятельность начинал не в закопчённых стенах металлургического цеха, а в аспирантуре родного университета, где остался после получения диплома специалиста по редкоземельным металлам. Долгое время он занимался научной работой, пока не встретил в институтской библиотеке рыжеволосую девушку в больших роговых очках, которые каким-то чудом держались на маленьком курносом носике, щедро усеянном золотистыми веснушками.

Женитьба по расчёту на Руси никогда не считалась зазорной, так как удачный брак вместе с богатым приданым решал многие проблемы. Поэтому, несмотря на отсутствие того, что принято называть любовью, Бритвин через три месяца без колебаний сделал рыжеволосой избраннице предложение руки и сердца, и стал зятем одного из крупных партийных работников Московского обкома.

После этого жизнь Валерия круто переменилась. Через полгода после женитьбы молодой аспирант из пропахшей химикатами институтской лаборатории переехал в обшитый ясеневыми панелями кабинет, располагавшийся в тот же здании, что и кабинет министра. Должность была небольшая, но перспективная. Теперь Бритвин занимался ядерной тематикой и усвоением писанных и не писанных чиновничьих правил. Административная деятельность пришлась Валерию по вкусу, и уже через пять лет он, с божьей помощью и протекцией тестя, стал начальником отдела. Ещё через десять лет стал одним из трёх заместителей начальника Управления, ведающего вопросами безопасности атомной промышленности. Казалось, жизнь удалась, но однажды апрельской ночью «беда подступила, как слёзы к глазам», и весь мир узнал о Чернобыльской трагедии. В результате Бритвин и ещё несколько высокопоставленных чиновников лишились руководящих постов, что впоследствии спасло им жизнь. Остальным сотрудникам повезло меньше: после объявления строгих взысканий за упущения в работе их бросили в самое пекло ядерной катастрофы. На поверку мирный атом оказался далеко не мирным, и через несколько лет многие ликвидаторы Чернобыльской аварии умерли мучительной смертью в онкологических центрах и простых районных больницах.

Попавшего в опалу Бритвина отправили в продуваемые всеми ветрами казахстанские степи, где он в течение десяти лет исправно тянул лямку заместителя директора Степногорского комбината. Незадолго до своей внезапной кончины тесть Бритвина сумел добиться перевода зятя, и Валерий без сожаления поменял казахстанские степи на уральские горы. Назначение в Энск директором Уральского механического завода было повышением, хотя и не давало тех льгот, которыми пользовались высокопоставленные сотрудники министерства, переименованного теперь в Государственную Корпорацию «Росатом».

– Так ты, оказывается, пришлый! – удивилась Василиса, глядя на фотографию Бритвина. С фотографии на неё глядел худощавый мужчина с седыми висками, поредевшими гладко зачёсанными наверх тёмно-русыми волосами и стальным взглядом. Нарисованный воображением образ директора-страдальца никак не вязался с настоящим обликом Бритвина.

«Этот товарищ знает себе цену! – подумала Василиса, глядя на капризно опущенные уголки губ бывшего директора. – И в случае чего руки не подаст, перешагнёт не глядя!»

Ещё больше она удивилась, когда прочитала справку о том, что Бритвин официально объявлен в международный розыск. Впрочем, это была формальность: компетентные органы знали, что бывший директор вместе с семьёй осел в старой доброй Англии, а с Темзы, как в старину с Дона, выдачи нет. Добиваться экстрадиции российского гражданина с берегов туманного Альбиона можно было годами и без особого успеха.

– Интересно, как можно просочиться сквозь таможенные кордоны, официально находясь под следствием? – задала сама себе вопрос пытливая журналистка. – Чует моё девичье сердце, что здесь не всё так просто!

В этот самый момент, в укромном уголке души журналиста Дорошенко неожиданно заворочался, потянулся, зевнул и окончательно проснулся охотничий азарт. То, чего так долго и безуспешно добивался от своей очаровательной подчинённой редактор газеты «Весть», неожиданно проявилось при выполнении самого обыкновенного, можно сказать, рутинного задания.

– Я распутаю этот клубочек! – пообещала сама себе Василиса. – Чего бы мне это ни стоило.

– Шла бы ты, девонька, лучше замуж! – с материнскими интонациями произнёс внутренний голос. – Не наше это бабье дело…

– Заткнись! – решительно перебила его Василиса. – Будешь ныть – назло тебе умру старой девой!

– Да неужели? – ехидным тоном Янины продолжало спорить с ней второе «я». – Люди добрые! Поглядите на неё! Тоже мне, «синий чулок» нашёлся! Ага! Умрёт она, как же! Сиськи свои сначала спрячь, а то из кофточки вывалились.

В этот момент Василиса почувствовала на себе чей-то взгляд. Подняв голову, она обнаружила стоящего возле стола Егора Еремеева – записного холостяка и любимца всего отдела. Егорка тяжело дышал и неприлично пялился на её грудь. Василиса проследила траекторию его взгляда и обнаружила, что пуговичка на кофточке расстегнулась, и ворот непозволительно широко распахнут.

– Ну, и что дальше? – глядя в масленые мужские глаза, с вызовом спросила она Еремеева.

– Извините, – смутился Егорка и торопливо вышел из кабинета.

– И этот спёкся! – вздохнула Василиса, застёгивая пуговку. – Куда подевались нормальные мужики? Бедная Россия!