Три желания Мэйв

Матушка остановилась поглядеть на эту картину. Лакей в безупречной ливрее спрыгнул на землю и потянул дверцу. Полидора еле успела увести родительницу с дороги.

Из открытой дверцы показался шелковый цилиндр, затем лысая голова, на которой тот красовался. Голова эта вместе с тучным туловищем, золотой цепочкой от часов и всем прочим могла принадлежать только отцу Терезы, мистеру Альфреду П. Трезелтону. Этого господина невозможно было не узнать, даже если бы на карете не сияло золотыми буквами имя владельца.

Он шагнул на подъездную дорожку и плотнее закутался в пальто. Окинул двор – кусты, девочек, выстроившихся в ожидании гостей, встревоженное лицо директрисы – быстрым безразличным взглядом.

Маменька, приняв благодушное выражение его лица за дружелюбное, присела в реверансе. Однако мистер Трезелтон прошел мимо, не потрудившись ее заметить. Ошеломленная его равнодушием, мама поднялась, огляделась и поправила шляпку, притворившись, что вовсе не смущена. Я сжала кулаки. Так обойтись с моей матерью! Хоть отец каждый день в гостиной у камина проделывал то же самое, но Альфред П. Трезелтон должен был вести себя как подобает джентльмену. Он ведь не герцог, хоть и по-герцогски богат.

Я по очереди обняла и поцеловала Дебору и Полли и поманила к себе маменьку, пока мистер Трезелтон обнимал свою принцессу.

– Прочь, мерзкое отродье!

Крик издал кучер мистера Трезелтона. Слуга размахнулся кнутом и хлестнул им в сторону лошади, однако целился не в кобылу, а в мальчика. Рыжего сироту из приюта.

Кнут полоснул мальчишку по плечу, разорвал одежду и вспорол кожу. Я смотрела на рыжего, не понимая – почему тот не вопит. Мальчишка мрачно сжал губы.

Лакей схватил его и с силой встряхнул.

– Вздумал лезть к господским лошадям?!

Ливрея слуги уже не казалась мне столь безупречно красивой. С головы мальчишки упала фуражка, но он по-прежнему молчал. А вдруг просто был не в состоянии отвечать?

– Приведи-ка парнишку сюда, – велел мистер Трезелтон.

Подтащив мальчика, лакей швырнул его перед хозяином. Рыжий ударился о гравий, но тут же вскочил и уставился на промышленного гиганта, глаза в глаза.

– Идем в школу, Мэйв, – прошептала мне на ухо маменька. – Вышло недоразумение, лучше держаться подальше.

Но я не дала себя увести, мне хотелось знать, что произойдет.

– Папочка, он из того отвратительного приюта! – вскричала Тереза. – На этой ужасной улице мальчишки повсюду, куда ни глянь. Только выйдешь из школы, они тут как тут.

Мистер Трезелтон, приподняв бровь, уставился на мисс Саламанку, которую потряхивало от волнения, будто сироты развелись в Лондоне из-за ее небрежного управления пансионом. Затем он повернулся к съежившемуся мальчику.

– Ты трогал моих лошадей? – мягким, обманчиво-добродушным голосом вопросил мистер Трезелтон. Кричать ему не потребовалось. – Знаешь, какой вред может причинить лошади хулиган вроде тебя?

– У нее был репейник на шкуре, на передней ноге. Я бы ни за что ей не навредил.

Мистер Трезелтон не обратил на его слова никакого внимания.

– Эта лошадь стоит куда дороже такого тощего уродца, как ты.

– А сколько стоит старый толстый грубиян?

Я застыла. Впрочем, как и все остальные. Но в этот раз потрясена была даже я. Неужели эти слова вырвались из моего рта?

Глава 6

Кучер щелкнул хлыстом в воздухе. Будь я мальчишкой – ощутила бы на себе его жало. Два десятка девочек забыли о манерах и таращились на меня, раззявив рты едва ли не до земли.

Полы пальто мистера Трезелтона хлопали у него за спиной, когда он затаскивал Терезу в школу. Мисс Саламанка, охваченная смертельной паникой, рванула за ними вслед.

Воспользовавшись суматохой и тем, что лакей смотрел в другую сторону, рыжий сирота испарился в мгновение ока.

Кучер мистера Трезелтона загнал экипаж в пришкольный каретный сарай. Один за другим стали подъезжать остальные коляски и высаживать пассажиров. Девочки по очереди уводили родственников с холодной улицы. Внимание Деборы привлек старший брат одной из учениц. Он стоял в стороне и лениво взирал на череду школьниц. Дебора осторожно направилась к нему. Полидора посмотрела, как та удаляется, нерешительно помедлила, а потом упрямо вздернула подбородок и, бросив ветреную сестрицу на произвол судьбы, повела мать в пансион.

После того как я оскорбила мистера Трезелтона, мама отказывалась входить в гостиную. Дошла до фойе и застыла там, дрожа. Мы с Полли тут же узнали тревожные признаки. До приступа истерии остались считаные секунды.

– Если мне придется искать другую школу для моей неуправляемой дочери… – простонала мама. – Ее вышвырнут вон! Я ни за что не сумею убедить очередной пансион принять Мэйв. О, как жестока судьба! Ни одна мать такого не заслуживает. Драться с одноклассницами! Оскорбить корабельного магната!

– Мама, – тихо прошептала Полидора. – Вас могут услышать…

Мама понизила голос, но ее слова все равно разносились по школе.