Три желания (СИ)

— Что бы ты загадал, будь у тебя три желания? — вдруг спросила Джинна. Люди чаще всего загадывают деньги или славу, а чего хотят джинны?

— Я? — немного ошарашенно переспросил Казан и задумался, приложив палец к подбородку. — Ну точно одно из желаний было бы избавить наш мир от вампиров. Второе таким, чтобы король одобрил меня. Как воина, как слугу. Как своего ученика. Чтобы он принял меня и сказал: «Я горд тобой». А вот третье…

В принципе Казан мечтал только о признательности короля и мире в их мире. А большего ему и не нужно. Точнее желал-то он многого, но…

— А знаешь? Чушь это всё! — с улыбкой сказал он. — Я добьюсь это своими силами! Я джинн! И я исполню три желания. Даже если они мои собственные. А ты, Джинна, не забывай, что причина, почему к тебе теперь нельзя заходить, это не потому, что ты принцесса, а потому, что таковы наши устои. Девушка должна быть чиста для своего мужа, а если такие визиты будут частыми, могут поползти слухи. А они не нужны ни одной благородной особе.

— Даже если я приглашаю к себе того, кого хочу видеть будущим мужем?

Правда, думать об этом ей явно было ещё рано. Она усмехнулась своим же словам, обнимая его за талию, чтобы удобнее было идти. Если бы их кто-то увидел, точно мог бы подумать что-то не то. Но Джинне было плевать на это. Пусть только кто-то попробует распустить слухи о ней.

— Отец гордится тобой, — заверила Джинна. — Он всегда гордился тобой больше остальных учеников. Просто у тебя сейчас полоса неудач. Уверена, очень скоро ты вернёшь его одобрение.

— Я надеюсь на это, — признался Казан и с улыбкой, но с ревностью в глазах остановился и взглянул на Джинну, явно не особо вникая в её последнее предложение. — А кого это ты там себе в будущие мужья заприметила?

Он, кончено, улыбнулся, но вот думать об этом ему было неприятно. Да и представить, что тот же Бартимеус с ней мог оставаться один на один в её комнате довольно длительный промежуток времени… Вот потому и нельзя было женщине находиться наедине с мужчинами — у других крышу сносило.

— Ты смотри у меня — всё отцу расскажу. И нужно, чтобы заявление о женитьбе было официальным. Чтобы отец одобрил. Вот тогда уже можно. И то не всегда. Как говорится, всё изменчиво. Свадьбы не станет, а девушку уже могут считать помеченной кем-то ранее.

— Это что же, ты хочешь, чтобы отец закопал этого парня ещё глубже? — засмеялась Джинна, но так и не назвала имени.

Бартимеус продолжал звучать в голове: «Просто скажи ему». Ей же не показалось? Его взгляд и эти попытки убедить ее держаться подальше от мужчин могли ли быть именно тем, о чем говорил Барти? Она никогда не замечала этого за Барти или Казаном, сможет ли распознать сейчас? Если бы Барти не указал на чувства, она бы и не стала приглядываться. Может, правда сказать? По крайней мере, узнает все сразу, как Барти.

— Наверное, если отец узнает, засунет этого джинна в лампу, потому что с недавних пор он на него злится, — задумчиво пробормотала Джинна, приложив палец к подбородку. Хмыкнув, она посмотрела на Казана и улыбнулась. — Ой, постойте, у него же отняли лампу. Интересно, что отец придумает в таком случае?

Выбравшись из-под его руки, она отвернулась к полкам, будто по корешкам книг старалась предугадать возможное наказание. Но на самом деле она боялась увидеть реакцию Казана, ведь не понять, о ком она говорила, нельзя. Будто у них много джиннов, у которых отняли лампу. Краснея до самых ушей, она успела пожалеть о сказанном. А если Барти ошибся? А если он просто посмеётся над ней? Было так страшно, что она может потерять и его из-за этого признания. Сердце бешено колотилось, буквы расплывались перед глазами. Просто развернется сейчас и скажет, что это шутка. Да, так и сделает. Но продолжала стоять лицом к полке.

Послышалось ли Казану, или она правда призналась? Это было признанием в своих чувствах к нему. Она хотела видеть Казана своим мужем? Мысленно повторяя её слова снова и снова, он не мог не улыбнуться. И даже какое-то счастье промелькнуло в его глазах. Он подошел к ней сзади и коснулся плечей, которые вздрогнули под его руками, опустил голову и зашептал на ухо:

— Это большая честь услышать такие слова от самой принцессы. — Казан сделал шаг, и его грудь вовсе прижалась к её спинке. — Я думаю, твой отец просто испепелит такого мерзавца, но если мерзавец докажет ему, что достоин, то он даст добро ему… мне, Джинна, быть твоей парой.

Конечно, ни о каком замужестве и речи не шло — они всё еще считались детьми, да и Джабраил не отдаст свой пост короля так скоро. Он должен быть уверен в том, кому отдает это наследие. Кому отдает свою дочь. А это значило:

— Но ты должна понимать, что повелитель отдаст своё самое драгоценное сокровище лишь тому, кого посчитает достойным. Мне нужно будет немало времени, чтобы раз за разом доказывать ему, Джинна, что я достоин тебя, особенно после всех моих промахов.

Это было признание и от него. Её чувства были ответны. Еще как ответны… Уже очень давно… Разве посмел бы он к кому-нибудь еще врываться в комнату через балкон?