Три женщины

Супруги Царфатти купили себе и загородный двухэтажный дом, увитый плющом. Он стоял на вершине холма недалеко от озера Комо и от швейцарской границы. Из окон открывался прекрасный вид на долину и предгорье Альп. Маргарита назвала дом «Иль Сольдо»[92]. Прямо у крыльца стоял огромный кипарис, над колодцем склонилось лавровое дерево, а в саду росли ее любимые с детства жасмин и вишня.

* * *

Маргарита изо всех сил старалась занять в партии подобающее ей место. Однако закон не только запрещал даже самым богатым и образованным женщинам быть на общественных должностях, но и лишал их, как и всех женщин, избирательного права. Маргарите только и оставалось, что бороться за женское равноправие.

Когда в парламенте началось обсуждение закона о всеобщем избирательном праве, в социалистической партии тоже начали обсуждать этот закон. Кулишова с Турати разошлись во мнениях. Кулишова считала, что нужно добиваться избирательного права и для женщин, Турати был против.

Однажды у Маргариты уже был случай убедиться, что Кулишова умеет настоять на своем. Это было во время ливийской кампании, которую Турати поддерживал, а Кулишова осуждала. Тогда «Аванти!» тоже осудила эту кампанию. Вот и теперь на очередном партийном конгрессе была принята резолюция о предоставлении избирательного права и женщинам.

Что же касается стараний Маргариты утвердиться в партии, то они пошли прахом: сторонники реформ проиграли, к власти пришли сторонники революции во главе с Муссолини. Правда, поражение великой Анны Кулишовой вовсе не огорчило Маргариту. Их отношения давно дали трещину. Маргарита уже вышла из-под обаяния Кулишовой. Она не могла смириться с ее главенствующим положением в партии, как не могла простить ей злоязычие. Как-то раз Кулишова под видом заботы о Маргарите публично упрекнула Чезаре в том, что он смотрит на других женщин при такой очаровательной жене. В другой раз, когда Маргарита с гордостью показывала Кулишовой новую бриллиантовую брошь, та ей сказала: «О да, дорогая, конечно, не важно, что бедные рабочие получают гроши за свой адский труд, вещица получилась прелестная». Такая тонкая шпилька тем более задела Маргариту, что она знала, как Кулишова завидует ее богатству и просто умирает от желания найти для своей дочери богатого мужа с положением.

Но окончательно поссорились они после того, как Маргарита написала статью о тяжелой жизни крестьян в окрестностях Рима и о том, как группа социалистов создала там школу. Особенно Маргарита отметила, как замечательно художник расписал стены этой школы, изобразив на фресках пастухов со стадами овец под звездным небом. Разъяренная Кулишова явилась в редакцию и при всех отчитала Маргариту за ее снобизм. Не ваши любимые художники, отчеканила Кулишова, сделав акцент на слове «любимые», что сразу вогнало Маргариту в краску, и не всякие там благодетели, а народ и только народ приведет Италию к социализму.

У Маргариты было ощущение, что ее публично отхлестали по щекам, и она выскочила из редакции вся в слезах. А Кулишова только пожала плечами и через несколько дней как ни в чем не бывало сказала Маргарите:

— Дорогая, приходите к нам сегодня, будет товарищ Муссолини.

Но Маргарита даже не поблагодарила за приглашение.

Муссолини высоко ценил Кулишову и при всем своем презрении к женщинам заметил как-то, что «ни одному мужчине с Кулишовой не сравниться». А у нее в доме он чувствовал себя не в своей тарелке: уж очень заумные разговоры вели все эти партийные интеллигенты.

Маргарита не пошла к Кулишовой. С товарищем Муссолини она познакомилась, когда решила сообщить ему о своем уходе из редакции «Аванти!». Она полагала, что новому главному редактору-революционеру будет не до изящных искусств.

Войдя в кабинет Муссолини, Маргарита раньше всего увидела огромные глаза. Потом — бледное лицо с выступающей челюстью. Оно напоминало загрунтованный холст на котором были прочерчены черные линии бровей и усов. А огромные черные глаза излучали грубую мужскую силу, которой как раз и не хватало Маргарите. У нее даже голова закружилась от неожиданно вспыхнувшего желания. А Муссолини продолжал сверлить ее своим «орлиным взором», хотя уже знал, что обладает ею.

Они немного поговорили о Маргаритиной колонке в газете, потом беседа перешла на Ницше. Муссолини не спускал с Маргариты глаз, и она несколько раз сбивалась с мысли, но все же поняла, что товарищ Муссолини не так силен в философии, как ему хотелось бы ей показать, но сделала вид, что ничего не заметила. К большому удовольствию Маргариты, Муссолини попросил ее не уходить из редакции.

Несколько дней спустя после знакомства с Муссолини Маргарита встретила его в концерте и поймала на себе его взгляд, такой же распаленный, грубый и призывный, как при первом знакомстве. Она поняла, что его поверхностные знания философии им не помешают.