Три женщины, три судьбы

Письмо свое Панаевой Некрасов пишет в сентябре того же 1857 года (если дата, указанная Лемке, верна). Исследователям еще предстоит прояснить вопрос, где была в это время Панаева[242].

Но обратимся к письму, вернее к сохранившемуся в копии фрагменту письма Некрасова к Панаевой.

Этот фрагмент касается «огаревского дела», в суть которого я здесь вдаваться не буду. Скажу только, что Авдотья Панаева, доверенное лицо первой жены Огарева, и управляющий ее имением Н. С. Шаншиев были обвинены в утаивании денег М. Л. Рославле-вой-Огаревой и в 1860 году должны были по суду выплатить их Огареву (Марьи Львовны Рославлевой-Огаревой к тому времени уже семь лет как не было в живых).

Некрасов в своем письме «напоминает» Панаевой, что он ее «прикрывает «в ужасном деле по продаже имения Огарева» и «с этим клеймом» умрет, так как ее честь «была ему дороже своей». Он пишет о «презрении» Герцена, Огарева, Сатина и Анненкова, которого не смыть всю жизнь…». Панаева, по словам Некрасова, не понимает всей тяжести и своего преступления, и той жертвы, которую ради нее принес он, Некрасов.

Письмо вызывает много вопросов, его содержание наводит на мысль о расчете на утечку информации, в результате которой автор письма будет обелен в глазах недоброжелателей, а именно — перед герценовским кружком.

Вот несколько наблюдений:

1. Странно, что письмо, адресованное за границу и содержащее имена «государственных преступников» Герцена и Огарева, было отправлено обычной почтой. Все письма Тургенева, адресованные за границу и содержащие опасные имена или сведения, шли через нарочного. Вот что пишет Тургенев Герцену 10 июля 1857 года: «Письмо твое (Некрасову) я доставлю при первой возможности (нельзя же переслать его по почте)»[243]. В другом письме Тургенев говорит Герцену: «Ты можешь для верности написать о Чернышевском иносказательно»[244]. Это письмо Тургенев хочет сам отвезти адресату в Россию. Еще одно письмо (от 22 мая 1860 года) писатель передает Герцену через Н. М. Жемчужникова. Понятно, что Тургенев опасается перлюстрации.

Почему же Некрасов ее не опасается?

2. Настораживает тон письма. Он обличительно-публицистический, словно рассчитан не на Авдотью Яковлевну Панаеву, в прошлом, да и теперь еще — любимую женщину, а на чужие длинные уши, по долгу службы ловящие «откровенные признания» известного литератора.

3. Некрасов пишет, что «прикрывает» Панаеву», хотя суд обвинил вовсе не его, а именно ее — как доверенное лицо Марьи Львовны Рославлевой-Огаревой — в присвоении огаревских денег. Другое дело, что Герцен и его друзья были уверены, что за спиной Панаевой стоял Некрасов. Сам же Некрасов не только Панаеву не прикрывал, но, наоборот, утверждал во всеуслышанье, что именно она во всем виновата. Герцену такое поведение не нравилось. «Итак первое дело (огаревское, — И. Ч.) он (Некрасов, — И. Ч.,) взвалил на Панаеву», — пишет Герцен в июле 1857 года Тургеневу[245].

4. Не вызывает доверия и фраза «твоя честь мне дороже своей». Честь Панаевой была безнадежно загублена во многом по его вине, точнее по вине того положения, в которое она была поставлена по «вине» Некрасова. Недаром она не без намека пишет в сохранившемся письме к Некрасову, что все ее «презирают»…

5. Не мною замечено, что Н. С. Шаншиев, упомянутый Некрасовым как «умерший», был в то время жив и пережил самого автора письма.

Объяснить эту «оговорку» можно только тем, что все письмо сочинялось как некий уголовный «роман», где так уместно сказать, что «всю (правду) знаем лишь мы вдвоем, да умерший Шаншиев».

6. Известно, что, чтобы спасти А. Я. от долговой тюрьмы, Некрасов выплатил 12 тысяч рублей. Он пишет об этом в письме к Добролюбову[246] (декабрь, после 20, 1860, Петербург). Самое интересное, что деньги эти выплачены «из кассы Современника». И это наводит на размышления.

Сложнейшее и запутанное «дело об огаревском наследстве», которому посвящен фрагмент уцелевшего письма, до сих пор вызывает споры и не имеет однозначного ответа.

А мне осталось только посожалеть, что из всех писем Некрасова и Панаевой уцелели только эти — гневные, со взаимными упреками и обвинениями.

III.Лиля Брик

1. Хронологическая канва

11 ноября 1891 г. в Москве в семье присяжного поверенного Урия Кагана родилась дочь Лили (Лиля).

24 сентября 1896 г. родилась Эльза Каган, младшая сестра Лили, в будущем писательница Эльза Триоле.

26 марта 1912 г. — свадьба Лили Каган и Осипа Брика.

Июль 1915 г. — «официальное» знакомство Бриков с Маяковским, когда поэт читал свою поэму «Облако в штанах» в их квартире в Петербурге.

1918 г. — Лиля уходит к Маяковскому, но все трое продолжают жить в одной квартире.

1922–1923 г. — Кризис в отношениях Лили Брик и Маяковского. Они расстаются на два месяца, в течение которых создается поэма «Про это».

1925 г. — Осип Брик связывает свою жизнь с Евгенией Соколовой-Жемчужной.

14 апреля 1930 г. — самоубийство Маяковского. Брики срочно возвращаются из Берлина.

Осень 1930 г. — Лиля Брик становится женой военачальника В. М. Примакова.