Три женщины, три судьбы

Про обучение музыке младшей дочери Мануэля Гарсиа нам кое-что известно[27]. Мы знаем, что в пять лет, во время «американских гастролей», она брала уроки фортепьяно у кафедрального органиста в Мексико-Сити, в 10-летнем возрасте, уже после смерти отца, обучалась композиции у старого чеха Антона Рейха, учителя Берлиоза и Листа, игре на фортепьяно — у известного в то время Шарля Мейзенберга. Как пианистка — совершенствовалась под руководством Листа, бывшего на десять лет ее старше, красавца и баловня судьбы; подростком Полина была в него влюблена.

Пению Полину учили как отец, так и мать. Отец, последние годы жизни занимавшийся преподаванием вокала, стал родоначальником той певческой школы, методы которой в дальнейшем использовали и усовершенствовали его дети — Мануэль Гарсиа-младший, изобретатель ларингоскопа, живший в Англии и ставший там известным учителем пения, и Полина Виардо.

Глубоким знанием музыкальной теории Полина удивляла му-зыкантов-современников. Дирижер, которому она написала письмо о необходимых изменениях в партитуре оперы Верди «Макбет» — ее партию нужно было транспонировать, и Полина в точных музыкальных терминах обозначила, что следует сделать, — был удивлен ее теоретическим багажом[28]. Знание музыкальной теории помогало ей и в собственной композиторской работе. Можно сказать, что в подходе к музыке Полину отличала глубина и добросовестность. И еще она обладала уникальными способностями, позволявшими моментально осваивать и запоминать партитуру; это ее качество поражало Гуно, писавшего для Полины оперу «Сафо».

Виардо отличалась от большинства современных ей певиц своей редкой музыкальностью, умением играть на фортепьяно, владением музыкальной теорией. И вот тут нужно сказать, что, занятая с детских лет своим ремеслом, она не замкнулась на своей профессии. Ее сверстница и тоже музыкант Клара Вик (Шуман), узнавшая Полину еще до того, как та стала Виардо, завидовала ее всесторонней образованности. Откуда эта образованность взялась? Исключительно — плод самообразования. Можно сказать, что Полина Гарсиа сделала себя сама.

Чтение, помимо музыки, было ее страстью, и, если Марию Ма-либран в перерывах между выступлениями легко представить верхом на лошади, в виде темпераментной всадницы, то ее младшая сестра — при том, что тоже любила лошадей, — свободное время охотнее всего проводила за книгой.

Необыкновенные способности Полины позволяли ей легко осваивать языки. Уже на «американском пароходе» пассажиры и команда удивлялись четырехлетней девчушке, отвечавшей на их вопросы на четырех языках — французском, немецком, итальянском и испанском. Позднее к четырем добавился английский. Русского языка Полина не знала, хотя многие в России думали, что знает, — так чисто, совсем без акцента, пела она свой «русский репертуар» — «Соловья» Алябьева, арию «О мой Ратмир» из «Руслана и Людмилы». Приходилось ей петь по-русски и «Боже, царя храни» вместе с другими солистами Итальянской оперы в присутствии Николая Первого.

Знала Полина и древние языки. Уроки древнегреческого ей давал известный немецкий ученый Германн Мюллер. Ее любимым автором был Гомер. Дети в семье знали истории из «Илиады» и «Одиссеи» лучше, чем сказки. Гете и Шиллера Полина читала по-немецки. Гетевского «Германа и Доротею» они читали вместе с Тургеневым в Куртавнеле.

Сен-Санс, начавший посещать дом Виардо еще в отроческом возрасте в качестве переписчика нот и ученика Гуно, писал о хозяйке дома: «…без сомения, ее личность одна из наиболее удивительных из встреченных мною. В совершенстве владея устным и письменным испанским, французским, итальянским, английским и немецким, она была знакома с литературой всех стран и переписывалась со всей Европой»[29].

А вот свидетельство самой Полины в письме к немецкому дирижеру Юлиусу Рицу: (в маленькой студии, снятой ею в Париже) «на полках хранятся книги Шекспира, Гете, Шиллера, Байрона, четырех великих итальянских поэтов Вергилия, Данте, Петрарки и Тассо, Дон Кихот, Гомер, Эсхил, Уланд, Библия, Гейне, «Герман и Доротея» и два тома Гете издания Левиса. За исключением Гомера, которого я читала в переводах Жакоба и Монже (я предпочитаю последнего) все эти произведения — как вы поняли — на языках оригинала»[30]. Получается, что, кроме перечисленных языков, Полина владела еще и латынью и древнееврейским, во всяком случае, могла на них читать…

Корреспонденты Полины Виардо жили в разных странах и говорили на разных языках, и ей не трудно было писать то на немецком, то на английском, но интересно, что даже в письмах к Тургеневу, кроме французского, звучат слова и фразы из английского, немецкого, испанского, итальянского. Любопытная подробность: во время гастролей в Англии Полина служила «переводчиком» для оперной пары красавицы-сопрано Джулии Гризи и выходца из семьи итальянских графов знаменитого тенора Марио, не знавших английского языка.