Три женских страха

Кухонька оказалась длинной, узкой и такой неожиданно уютной, что у меня от восторга перехватило дыхание. Как, ну вот как может мужчина так обустроить быт? Не каждой женщине под силу. Белый гарнитур, небольшой стол в углу, табуретки, шторы в крупную бело-синюю клетку и такая же скатерть на столе – скатерть, а не клеенка, полотняная крахмальная скатерть! Такое роскошество появлялось у нас в доме раз в год – на папин день рождения, он, насидевшись в лагерях, требовал хотя бы раз в году истинно домашнего уюта, не представляемого, по его мнению, без крахмальных скатертей и салфеток и специальных серебряных колец. Заставлять Галю застилать стол такой скатертью ежедневно папа все-таки считал излишеством.

Я прикоснулась к полотенцу, висевшему на крючке – той же расцветки, что и шторы, и скатерть, и обивка сидений табуреток.

– Какое постоянство.

– Глаз отдыхает, – улыбнулся Акела, доставая из навесного шкафчика чашки.

– Со вкусом…

– Мама любила сочетание синего с белым, – коротко объяснил он и перевел разговор: – Ну что, ты теперь вполне самостоятельная, с аттестатом. Когда вступительный?

– Еще документы надо подать. Может, я вообще передумаю поступать, – легкомысленно заявила я, устраиваясь на табуретке.

– А что же делать будешь?

– Замуж выйду.

– И кандидат есть? – включился в игру Акела, наливая чай и двигая ко мне чашку.

– Есть, – кивнула я.

– Познакомишь?

– Запросто.

Я дождалась, пока он сядет, подошла и обняла сзади за шею:

– Неужели ты не понимаешь? Неужели не видишь?

– Вижу. Понимаю, – спокойно ответил Акела, не пошевелившись. – Но и ты пойми – мы не сможем быть вместе.

– Почему?!

– Аля, твой отец никогда не позволит.

– А я думала, что ты мужик! – в отчаянии закричала я. – А ты – как все! Только и думаете, как бы отец вам причинное место не отстрелил! Ко мне даже байкеры озабоченные и те никогда не приставали, боялись!

– Дело не в том, – по-прежнему спокойно произнес он. – Будь я на его месте – еще не то сделал бы.

– Но почему – если я тебя люблю?! – Я чувствовала, как подступают предательские слезы, и очень боялась – не хватало еще разреветься тут! Роковая женщина!

Акела встал и развернул меня к себе, прижал и заговорил, поглаживая по волосам:

– А потому, малыш, что каждый отец хочет своей дочери другого мужчину. Другого – кем бы ни был избранник. «Ты не годишься для нее» – и неважно, кто ты при этом. Я бы тоже не хотел, чтобы моя девочка связала жизнь с человеком неопределенной и опасной профессии. Кто я? Не спортсмен, не преподаватель, не телохранитель – просто бандит, если разобраться. Наемник.

– Мне неважно… – но он не дал договорить:

– Тебе, может, и неважно. Но твоему отцу – очень даже.

Я попыталась вырваться из его рук, но не тут-то было. Акела еще сильнее прижал меня к себе и не отпускал:

– Ты ведешь себя, как капризная девочка – дай, хочу, немедленно! Ножкой топаешь… Того и гляди на пол упадешь, заколотишься в истерике – игрушку не купили.

– Игрушку?! Это ты-то – игрушка, которую можно купить?!

– Права. Я – не игрушка. И мне очень льстит внимание такой молодой девушки. Ты очень красивая, Саша… – Он вдруг наклонился и поцеловал меня, и я даже растерялась сперва.

– Не зови меня так, мне не нравится, – попросила я, когда Акела чуть ослабил хватку. – Мне больше нравится, как ты раньше меня называл.

– Аля?

– Да.

– Как хочешь.

Я смотрела на него и не знала, что делать дальше. Как поступают в таких ситуациях, я понятия не имела – откуда? Опыта в отношениях у меня не было никакого, а тут – взрослый мужчина, перевидавший множество женщин. Мне казалось, что он сам должен проявить какую-то инициативу, но он тоже медлил.

– Ты хорошо подумала? Жалеть не будешь? Еще не поздно остановиться, – сказал Акела тихо, все еще держа меня в объятиях. – Ты можешь сказать – нет, и ничего не будет. Мы допьем чай, и я отвезу тебя домой. Все останется, как раньше.

Как он не понимает, что «как раньше» уже невозможно?! Я не смогу вести себя так, словно ничего не произошло, не было того обжигающего поцелуя, вот этих рук, прижимающих меня к себе. Я никогда не поворачиваю назад – даже когда однажды вылетела на встречку и неслась в лоб грузовику, и то не я повернула в кювет, а водитель. Сейчас я снова ощущала себя на встречной полосе. Акела – огромный «КамАЗ», водителя которого я заставлю свернуть с трассы и подчиниться моей воле.

– Я хорошо подумала. Жалеть не буду. Останавливаться поздно, – деревянным голосом выговорила я.

Акела гладил меня по спине, скользил ладонями по ногам, задирая халат. Я же, не отрываясь, смотрела ему в лицо, стараясь не замечать черного кружка на месте левого глаза. Мне хотелось поцеловать его в губы – и я решилась, нагнулась и поцеловала. Это оказалось еще более сильное ощущение – твердые теплые губы, к которым так приятно приникать. У меня уже шумело в голове от всего этого…

Не знаю, как именно, но я почувствовала, что он сдерживает рвущееся желание. Меня саму колотило как в лихорадке, наверное, даже щеки горели.

– Где у тебя ванная? – прошептала я, и он повел меня туда сам, за руку.