Три жизни Юрия Байды

Как сообщила Вассе организация Красного Креста, здесь среди работников порта обнаружен инвалид войны Юрасев, имеющий явное сходство с изображенным на присланной фотографии Байдой. По архивным документам госпиталя, в котором гражданин Юрасев находился на излечении во время войны, эта фамилия была присвоена ему условно при поступлении в госпиталь, так как свою подлинную фамилию он не мог вспомнить вследствие тяжелой контузии и называл лишь имя Юрась.

При беседе с работниками, получившими задание разобраться в этом деликатном вопросе, гражданин Юрасев признал и подтвердил, что на фотокарточке снят он, но когда его снимали — не знает. Опрашиваемый сообщил что когда-то давно у него была жена по имени Васса. Где она сейчас и жива ли, ему не известно.

Неужели она сейчас увидит Юрася? Неужели и вправду вот сейчас, здесь, он и произойдет, тот счастливый поворот, за которым жизнь начинается сызнова?..

Васса шла по зеленым улицам города, залитым весенним солнцем, веря и не веря, радуясь и страшась роковой минуты встречи. А если все напрасно? Слишком много разочарований выпало на ее долю в прошлом, чтобы теперь принять без страха и сомнений нечаянную радость.

Васса не смотрела на бумажку-адрес, она знала наизусть название улицы и номер заветного дома. Незаметно для себя Васса ускорила шаг, почти побежала, но, спохватившись, пошла опять медленней, старалась утихомирить колотившееся сердце.

У дома она постояла немного, чтобы отдышаться, затем поднялась по лестнице и перед дверью квартиры приказала себе, как постороннему человеку: «Ну-ка, возьми себя в руки!» Машинально открыв сумочку, глянула в зеркальце. Потом нажала кнопку звонка и замерла. За дверью было тихо. Васса подождала немного, взглянула на часы — стрелки показывали двадцать минут одиннадцатого. Еще раз нажала кнопку — опять молчание.

«Господи, да ведь он на работе!» — сообразила Васса и, как ни странно, почувствовала облегчение.

Выйдя на улицу, она спросила у прохожего, как проехать в порт, и села в автобус. Было жарко, и Васса нетерпеливо считала остановки, поглядывая на часы.

У входа в порт она вышла из автобуса. За желтыми хоботами портальных кранов простиралась голубая даль моря, слева в дымке виднелся берег, застроенный новыми домами, напротив блестел стеклянный прямоугольник проходной. Дежурный по ее просьбе позвонил в диспетчерскую водохозяйства порта, попросил позвать Юрасева. Того на месте не оказалось.

— Обеденный перерыв, — развел руками дежурный.

Васса оставила стеклянную постройку проходной — и опять, как совсем недавно у двери в квартиру Юрася, ощутила внезапный страх. «Что же это я наделала? — растерянно подумала она. — Примчалась как угорелая. Не предупредив, даже не зная — а хочет ли он видеть меня?..»

На площади в своих бледно-розовых уборах красовались зацветающие яблони, абрикосы раскрыли хрупкие нежные лепестки, — все сверкало под щедрым южным солнцем. Щурясь от его слепящих лучей, Васса все же увидела, как на противоположной стороне площади, откуда-то справа, появился человек. Он шел к проходной, свесив на грудь седую голову, держа руки в карманах расстегнутого плаща. Сердце Вассы дрогнуло.

Издали его лицо было плохо видно, но она, и не видя, узнала: Юрась! Вот он приближается… совсем-совсем белый… Васса невольно отступила к двери проходной, а он по-прежнему шел, не поднимая головы, задумавшись о чем-то. Вот шагнул через ступеньку, увидел на ней тень, пересекшую ему дорогу, подался влево, обходя, но тень тоже переместилась. Он, не глядя, шагнул вправо — тень туда же. И тогда он поднял голову. Взгляд его недоуменно скользнул по женщине, преградившей ему путь, показал молча, что он хочет пройти. Васса не отступила:

— Юра, погляди же на меня!

Он удивленно уставился на нее. Васса начала торопливо дергать замок сумочки. Замок не поддавался… Тогда она рванула так, что сумочка почти вывернулась наизнанку и ее содержимое рассыпалось по ступенькам. Юрась чуть отступил, явно не понимая, чем вызвано такое поведение этой Странной женщины.

В руках у Вассы появилась фотокарточка. Это был ее снимок, сделанный зимой 1942 года в Тюмени. Трясущейся рукой она протянула карточку Юрасю:

— Узнаешь?!

Юрась смотрел несколько секунд — и вдруг лицо его напряглось, глаза потемнели. Было видно, как он мучительно пытается преодолеть что-то в себе, разорвать какие-то невидимые путы, — и не может. Потом, беспомощно тряхнув головой, он как-то сразу обмяк и повернулся к двери проходной.

— Постой, Юра, не уходи… Вспомни меня! Ведь я жена твоя, Васена…

Ее била дрожь. Юрась глядел на нее как-то странно: взгляд вроде бы и разумный, а на дне — туман непонимания. И что-то похожее на досаду.

— Вспомни Рачихину Буду, Юра! Болото Маврино вспомни… островок, где мы жили!.. Ну вспомни же! Ведь я двадцать шесть лет ждала тебя!..

В глазах Юрася снова появилось мучительное усилие. Видимо, оно было так тяжко для него, что он даже застонал, стиснув кулаки так, что пальцы побелели. И опять ничего не добился, безвольно опустил руки. Васса задохнулась: