Три жизни Жюля Верна

Кирилл Константинович Андреев Три жизни Жюля Верна

Кто он?

— Да кто же такой в конце концов Жюль Верн?! — воскликнул в отчаянии один американский репортер, прибывший в Париж, чтобы побеседовать со знаменитым писателем. — Быть может, его вовсе не существует?

Действительно, было отчего прийти в отчаяние. Все, кого он расспрашивал, сообщали ему самые противоречивые сведения.

— Жюль Верн — неутомимый путешественник, — сказал один. — Он объехал Европу, Азию, Африку, обе Америки, Австралию и сейчас плавает где-то в Океании. В своих романах он описывает только собственные приключения и наблюдения.

— Жюль Верн никогда и никуда не выезжал, — возразил другой. — Он живет где-то в провинции и строчит свои романы, не выходя из кабинета. Все, что он издает, списано с книг знаменитых географов и путешественников.

— Жюль Верн вовсе не француз, — сообщил третий. — Он еврей, уроженец города Плоцка, близ Варшавы, и его настоящее имя Юлий Ольшевич — от слова «ольха» — по-старофранцузски «вернь». Свою карьеру он начал литературным секретарем знаменитого Александра Дюма. Это он, Жюль Верн, является подлинным автором романов «Три мушкетера» и «Граф Монте-Кристо».

— Жюль Верн — это миф, — объявил четвертый. — Это просто коллективный псевдоним, под которым пишет целое географическое общество.

— Жюль Верн действительно существовал, но он умер несколько лет назад, — заключил пятый. — Это английский капитан, старый морской волк, командир корабля «Сен-Мишель». Первые его романы были изданы предприимчивым издателем Этселем, который до сих пор, используя популярное имя, продолжает выпускать ежегодно два тома сочинений под маркой «Жюль Верн».

Этим анекдотом вполне уместно начать биографию знаменитого писателя. Анекдоты и легенды окружали его при жизни, заслоняя от читателей подлинное лицо писателя. Но он не сердился, не протестовал, только улыбался. Скромный, пожалуй, даже скрытный, он никогда не говорил о себе. Только однажды, указывая на карту Земли, украшавшую стену его кабинета, он сказал одному из своих друзей:

— Я довольствуюсь вот этим. Я иду по следам своих героев. От настоящих путешествий мне всегда приходится отказываться.

— Как, вы не совершили ни одного кругосветного плавания? — спросил изумленный гость.

— Нет, никогда!

— И никогда не видели людоедов?

— Что вы! Я боялся, что они меня съедят!

И постепенно в умах современников укоренилась легенда о писателе, который только по книгам изучает другие страны и совершает необыкновенные путешествия лишь в мечтах.

После смерти Жюля Верна торопливые биографы из этих легенд сложили историю его жизни.

В этом, конечно, нет ничего удивительного, и об этом можно было бы не говорить, если бы эти легенды не были так живучи. После половины столетия, прошедшей со дня смерти писателя, забвенью подверглись преимущественно факты, и в памяти потомков миф заменил реальность. А так как в основу творимого жизнеописания писателя-героя легли разные легенды, то со страниц, посвященных его биографии, на нас глядит много людей, почти не схожих между собой, но носящих одно и то же громкое имя: Жюль Верн.

Каждая страна по-своему представляла себе знаменитого писателя, отбирая из легенд то, что казалось похожим на правду. Это привело к национальной дифференциации. Появился французский Жюль Верн — легкомысленный балагур, немецкий — добросовестный, но плоский популяризатор, русский — прекраснодушный мечтатель, итальянский — хитрый и умный мистификатор, и, наконец, энергичный деляга — американский Жюль Верн.

Не существует только английского Жюля Верна. Англичане его переводят, много издают, усердно читают, но… почему-то не говорят и не пишут о нем.

И, однако, помимо их всех, существует подлинный Жюль Верн, проживший уже больше столетия (его первое произведение было опубликовано в 1851 году), тот самый, кого Менделеев назвал «научным гением», а Лев Толстой — «удивительным мастером», тот, кого десятки ученых, изобретателей, путешественников считали своим вдохновителем, определившим их профессию и указавшим им путь жизни.

Вот он сидит за своим письменным столом. Он стар и очень болен: левая нога, в которой застряла пуля, не сгибается. Но он работает, и лист за листом, исписанные дрожащим, старческим почерком, ложатся в папку с названием: «Необыкновенные путешествия. Новый роман».

Он сед, одет в старомодный черный сюртук, держится прямо, как принято было держаться в дни его молодости. Его окружают очень старые вещи: рояль — ровесник французской революции, мебель в стиле Людовика XV, книги XVIII века. Но он не видит их: он слеп.