Три зимовки во льдах Арктики

Пример студентов подействовал заразительно. Началась организация самых различных школ и кружков. Андрей Георгиевич Ефремов был назначен заведующим учебной частью «дрейфующего морского техникума». Этот техникум, готовивший штурманов малого плавания и механиков третьего разряда, расположился в просторной кают-компании «Садко». Я бы не сказал, что студенты нашего техникума страдали от жары в этом помещении: экономя топливо, камелек в кают-компании разжигали только за полчаса до вечернего чая и затем сразу же тушили. Занятия же начинались после чая. Поэтому к концу лекций из кают-компании доносился дробный стук обмерзших валенок; каждый согревался, как мог. Тем не менее, прогульщиков и неуспевающих в техникуме почти не было.

Партийная организация поручила мне руководство школой политической грамоты, в которой занимались матросы и кочегары. Занятия обычно проходили в кубрике, за столом, стоявшим возле камелька. Тускло светились две керосиновые лампочки. Из всех углов глядел мрак. Из камелька сочилась струйка сладковатого, удушливого дыма. Сверху, с валенок, сушившихся над огнем, капала грязная вода. Но люди уже привыкли к этой обстановке и не обращали внимания на такие мелочи.

Вооружившись конспектом, я рассказывал своим слушателям о государственном устройстве СССР, о родине, о партии, о зарубежных странах. Многочисленные вопросы часто заставляли менять намеченный план и читать дополнительные лекции.

Так возникла однажды беседа о Парижской Коммуне. Целый вечер я рассказывал об историческом значении Коммуны, о героизме коммунаров, о жестоком генерале Галифе и коварном Тьере, пожертвовавших кровными интересами Франции, лишь бы подавить восстание; говорил об ошибках руководителей Коммуны.

Слушали с интересом. Изредка меня перебивали неожиданными горячими репликами:

- Куда ж они смотрели? Ну, конечно, надо было на Версаль идти, на Версаль! Как наши в Питере Зимний брали!..

Очень оживленно прошли беседы о социализме и коммунизме, о государстве, об индустриализации. Но больше всего разгорались страсти, когда мы беседовали о коллективизации. Тут уж сыпались реплики даже из самых дальних углов, где стояли двухъярусные койки моряков, не участвовавших в кружке:

- А вот у нас в деревне, писали мне перед рейсом, никак доходы с прошлого года поделить не могут. Бают все: завтра да завтра!..

Недовольному отвечали из другого угла:

- Лядащий ваш колхоз, однако. У нас, матка писала, хлеба завались, девать некуда!..

Большим успехом пользовались беседы о международном положении. Радисты аккуратно принимали все сообщения ТАСС, и эти телеграммы заменяли нам газеты.

* * *

Для того чтобы лучше представить нашу жизнь в этот период дрейфа, я опишу здесь один из будничных дней нашей зимовки.

Раннее утро. Конечно, слово «утро» в данном случае следует понимать условно, так как и днем и ночью одинаково темно. Сквозь редкие облака мерцают яркие звезды. Они озаряют призрачным светом бескрайную белую пустыню и три огромных железных дома, заброшенных в эти просторы волею судьбы. На кораблях не видно ни одного огонька. Тихо.

Вахтенный, заканчивающий свое ночное дежурство, смотрит на часы. Пора будить людей. Заранее предвкушая эффект, он выбирает озябшими руками из патефонного альбома заигранную пластинку с самым громким и трескучим маршем, заводит патефон, вносит его в коридор твиндека и терпеливо выжидает, поглядывая на часы. Как только стрелка останавливается точно на цифре 7, простуженный патефон начинает неистово визжать и хрипеть, вахтенный стучит в двери направо и налево и во все горло весело командует:

- А ну, раз-два, поднима-айсь!..

Из всех дверей высовываются заспанные физиономии.

- На зарядку живо-о!..

Повинуясь неумолимым правилам внутреннего распорядка, люди, поеживаясь, вылезают, из-под одеял, надевают ватники.

У камельков начинается шумная сутолока: люди тщетно пытаются разыскать свои валенки, сушившиеся над раскаленной железной бочкой. Камельков мало, а охотников ходить в сухих валенках много. Поэтому каждый вечер на решетках, подвешенных над камельками, вырастают целые горы обледеневшей вяленой обуви. К утру все это так перемешивается, что отыскать, свою пару почти немыслимо. Некоторым неудачникам так и приходится щеголять весь день и двух правых или двух левых валенках.

- На зарядку, побыстрее!..

Люди, на ходу заканчивая свой несложный утренний туалет, выбегают на палубу, чтобы спуститься на лед.

Физкультурная зарядка отменялась лишь при сильном морозе и ветре. Во всех остальных случаях зарядка проводилась неукоснительно.

Построившись в несколько шеренг, мы старательно приседаем, вытягиваем руки, делаем все предписанное правилами гигиенической гимнастики. Движения эти, конечно, не очень грациозны, ибо каждый перед выходом на зарядку постарался напялить на себя столько одежд, сколько было возможно. Но строгий физкультруководитель Сергей Токарев может подтвердить, что мы всегда очень старательно исполняли его команду.