Тряхнем стариной!

Уже когда я про яблочки заикнулась, Анчутка соскочил с лавки и принялся по бане такие круги наворачивать, да с такой скоростью, что я на всякий случай закрыла глаза, чтобы башка не пошла кругом тоже. А Анчутка топал копытцами, оставляя на полу заметные такие вмятинки, махал хвостом и причитал не как бес, а как заправский пономарь в фильмах. У меня, конечно, так бы носиться не получилось, и не потому даже, что мне триста лет, а потому, что потолок низкий. А вот он пар, что называется, от души выпускал.

– Хватит мне хату портить! – рявкнула я больше от зависти к его расторопности, и Анчутка застыл. – Вон чо натоптал, – я потыкала пальцем в пол. – Все рябое теперь!

Анчутка посмотрел на меня обиженно, потер свиное рыльце ручкой, даже всхлипнул.

– Тебе, Ягушка, баня дороже брата, да?

– Черт с тобой! – фыркнула я и – вот это да, сама не ожидала! – все вмятинки, которые Анчутка наделал, тотчас затянулись. – А…

Пока я таращилась на неведомо чудо, Анчутка вдруг повернулся ко мне, сложил лапки молитвенно – а можно так о черте сказать или это как «вода сыпется»? – и очень серьезно произнес:

– Спасибо, матушка-Ягушка. Нечасто ты меня словом балуешь.

Он даже посвежел как-то, а я, похлопав глазами, собразила. Это там у нас это как проклятье звучало, а здесь, да еще и к бесенку, это, наверное, как лучшее пожелание. Только вот со словами-то надо быть осторожнее, а то прокляну ненароком кого не следует, а кого следует – ну, выйдет как с воеводой, а то и похуже.

– Так что ты рассказать-то хотел? – напомнила я. – Про воеводу?

Анчутка подошел к моей лавке, уселся рядом, лапки опять на коленках сложил – милый какой чертик, говоря откровенно, и пахнет от него не серой, а лесом после дождя… Очень даже приятно. Это хорошо, когда мужчина приятно пахнет.

Эй, старая, ты чего! Я аж язык прикусила. Нормальные такие мысли пошли? Это я что, на чертей начала засматриваться? Это вот что, какой-то побочный эффект? У тебя там мужик в подполе, пнула я себя, а это вообще родственник, пусть и дальний, нехорошо!

– Э-хе-хе, – закряхтел Анчутка. – Как же ты так, Ягушка, оплошала! Это что же, совсем ничего не помнишь?

Да, видать, что-то бабку приложило настолько сильно, что она рискнула сожрать неведомо что, не проверив состав и срок годности. Судя по реакции моего родственника, эффект от незрелых молодильных яблок тут знали все до последнего червяка, значит, Баба Яга точно была в курсе. Но рискнула. Причем так: даже не стала дожидаться, пока дозреет. И из чужих незнакомых рук! Мужик… Ну, мужик как мужик, красивей видали. Но это я. Баба Яга, может, и не видела, вот ее и проняло? Хотя за триста лет уж каких только мужиков можно было увидеть и даже съесть. Или что-то другое причиной стало?

– Не помню, – согласилась я печально. Признала свой косяк. Ну а что? Каждый ошибиться может. Главное ведь – начать исправлять. Кот уверял, что это еще не конец и все поправимо.

Вот: один кот – и такой умный. А сорок котов – сорок мозгов. А то все «останешься одна с котами» – да на здоровье! Страшилка нестрашная, вот это что. Лучше коты, а то все беды, вон, точно от мужиков.

– Не кручинься, – успокоил Анчутка. – То не беда, что поправить можно. Колдовать можешь?

– Угу.

– Вот и славно. – И тут же перешел наконец к делу. – Понятно, что Кудымский царь сюда совался. Я ж как раз в его краях с дивами был, – и он подмигнул.

– С какими дивами, ты же черт! – вырвалось у меня. Хотя… дивы разные бывают, некоторые дивы, инстаграмные или эстрадные, всю жизнь козлов себе планомерно выбирают, а чем, собственно, черт-то хуже? По крайней мере, он свою суть не скрывает. Или как? Красным молодцем притворяется?

– С обычными, – фыркнул Анчутка. – А чего ты, старая, сразу взъелась-то? Они же мне тоже родня!

Он от обиды насупился, сморщил рыльце, и я поспешила исправиться. Во-первых, я вспомнила, что дивы – это такие же черти, только где-то в другой мифологии, а во-вторых, мне совсем не хотелось, чтобы родственник перестал снабжать меня информацией. Пусть тусуется с кем ему хочется, у меня на него никаких планов нет, по крайней мере, матримониальных.

– Пришел бы ко мне, выпили бы, – продолжила я, усиленно делая вид, что реплика моя относилась не к претензиям по части женской солидарности, а к чисто родственной обиде. – Нет, он все по супостатам бегает! Нехорошо.

– Да, нехорошо, – согласился Анчутка. – А мне не сидится на месте. Вот и батя все ругает. Что тут дел полно, вон по лесам всякое шастает, люди шалят, проучить надобно, а что я сделаю? Скучно мне!

– Ты давай про воеводу.

Кажется, сейчас я узнаю, где собака порылась. И если не все, то хоть что-то это мне прояснит.

– Цесаревича они ищут, – громким зловещим шепотом выдал Анчутка. – Знаешь ведь, в Тридевятом цесаревич пропал?

Глава девятая

Вот это дела. Раз Анчутка выглядит серьезно, то и мне стоит нахмуриться.

– Какой цесаревич? – переспросила я, а потом до меня дошло.