Тряпичная кукла

Вечером в понедельник он застрял на нераскрытом преступлении две тысячи восьмого года. Жертвой был доморощенный исламский фундаменталист, умерший в тщательно охраняемой камере. Эксперты определили приблизительное время его смерти, но в этот период никого из посторонних в здании замечено не было, что подтверждалось соответствующими записями камер видеонаблюдения. На теле двадцатитрехлетнего парня, до этого вполне здорового, виднелись следы удушения, но в отсутствие других улик его смерть решили списать на естественные причины.

Покопавшись в Интернете, он также наткнулся на подозрительную смерть моряка на одной военной базе. После того как Джо идентифицировал отпечаток ботинка, это направление показалось молодому полицейскому перспективным, и он послал коллегам из военной полиции официальный запрос с просьбой предоставить все материалы по этому делу, хотя ответа еще не получил.

Последние несколько часов он провел, изучая улики по делу об убийстве, совершенном в две тысячи десятом году. Наследник международной корпорации по производству электроники самым таинственным образом исчез из гостиничного люкса, несмотря на то, что в соседнем номере, в каких-то двадцати футах от него, дежурили два телохранителя. На месте преступления была обнаружена кровь в количестве достаточном, чтобы заявить о смерти молодого человека, но труп так и не нашли. Чтобы приступить к поискам убийцы, полиция не располагала ни отпечатками пальцев, ни образцами ДНК, ни записями камер видеонаблюдения, и у Эдмундса не было ни малейших оснований связывать это преступление с делом Тряпичной куклы. Он отметил у себя в блокноте дату убийства и вновь сложил материалы обратно в коробку.

Холодный воздух помогал ему быстро двигаться дальше. Он совершенно не чувствовал усталости, но еще вечером решил не позже трех часов ночи уехать домой и поспать хотя бы пару часов, перед тем как идти на работу.

Он заглянул в список, увидел, что ему осталось просмотреть еще пять дел, и тяжело вздохнул. Потом встал, поставил коробку обратно на полку и двинулся по длинному, погруженному во мрак проходу.

В конце длинного ряда высоких полок красовалась дата «Декабрь две тысячи десятого года». Вспомнив, что именно в том месяце было совершено следующее в его списке преступление, он взглянул на часы. Стрелки показывали три часа семь минут утра.

– Еще одно дело, и все, – сказал он себе, нашел нужную коробку и снял ее с полки.

В восемь часов двадцать семь минут утра Волк переступил порог негостеприимного многоквартирного дома на захудалой улочке, примыкавшей к проспекту Пламстед. Ночью он даже не пытался уснуть, прекрасно зная, что тревожный образ волчьей маски пополнит собой перечень причин, которые в течение еще очень долгого времени не позволят ему сомкнуть глаза. Невиданная самоуверенность убийцы его потрясла. Он не только появился у посольства, что само по себе уже было рискованно, не только принял участие в организованном им протесте, но и сошелся лицом к лицу с Волком, то есть поступил как склонный к саморазрушению эгоцентрист.

Волк вспомнил слова Эдмундса о том, что со временем киллер, не в состоянии устоять перед соблазном, будет подбираться все ближе и ближе, страстно желая, чтобы его наконец поймали. Детективу не давал покоя вопрос: может, инцидент у посольства был призывом убийцы о помощи? Может в своих действиях он руководствовался не столько наглостью, сколько отчаянием?

Детектив стал подниматься по грязным ступеням, пытаясь вспомнить, шел ли дождь после недельной давности бурь, добрался до второго этажа, потянул на себя облупившуюся дверь и оказался в выкрашенном желтой краской коридоре. Полицейских, которые должны были дежурить у квартиры Эшли Локлен, на посту не оказалось.

Он подошел к шестнадцатой квартире, единственной во всем доме, которая могла похвастаться свежевыкрашенной дверью, и уже собрался было постучать, но в этот момент створка распахнулась сама и в коридор, с сэндвичами и чашками кофе в руках, вывалились двое полицейских. Увидев перед собой внушительных размеров детектива, они здорово испугались.

– Доброе утро, – сказала женщина, усиленно пережевывая тост с беконом.

В животе у Волка заурчало.

Она предложила ему остатки своего завтрака, но он вежливо отказался.

– Вам известно, когда ее увезут? – спросил ее коллега, по виду совсем еще юноша.

– Пока нет, – чуть резковато ответил Волк.

– Нет-нет, вы меня не так поняли, я совсем не против, – быстро поправился парень, – она сама прелесть, и нам будет ее не хватать.

Женщина-полицейский согласно кивнула. Волк удивился. Опираясь на верный набор стереотипов, всегда служивший ему верой и правдой, он ожидал увидеть по ту сторону двери сварливую, насквозь прокуренную тетку в пижаме, но двое полицейских почему-то не изъявляли желания уходить.

– Она как раз пошла в душ. Я вас провожу.