Трясина (СИ)

Взгляд пробежал по прямым тёмным бровям, задержался на водянисто серых глазах, с застывшими в них осколками неизвестной печали, по прямому носу и замер на тонких, поджатых губах. Правильные, аккуратные черты. Строгая осанка. Непоколебимая уверенность в своих силах. Образ с портрета совсем не вязался с тем, который я себе представила, читая прощальное письмо.

«Граф Матиас Виллар де Цероми. Вот встретимся и узнаем, польстил ли тебе художник, или мне следует перестать судить книгу по обложке».

Портрет супруги моего гулящего папаши нашёлся прислонённым к стене. Изображение пытались искромсать с особым остервенением, и крепления, державшие картину, сдались под этим натиском. Я присела на корточки, пытаясь разглядеть внешность женщины и её детей. Светлые волосы, бледная кожа, тонкие руки, как-то испуганно прижимающие поближе к себе пару похожих как две капли воды мальчишек. Невыразительная. Обычная. Но я всё продолжала смотреть, пытаясь уловить что-то, что ускользало от внимательного взгляда.

Художник постарался на славу, передавая в красках тревогу и напряжение, сковавшие тело женщины. Прежде я её точно не видела. Да и не могла видеть. Но казалось, с истерзанного холста на меня смотрит старый знакомый. Протянув руку, я осторожно коснулась одного из разрезов в том месте, где виднелись остатки лица. Провела по неровному краю и прикрыла глаза. Если в этом мире есть магия, то пусть она сотворит чудо. Не потому, что нужно скрыть следы погрома, а потому, что именно сейчас я хочу увидеть женщину с портрета. Графиню Ингрид Виллар де Цероми.

Я ожидала, что кончики пальцев будет покалывать, или в груди возникнет какое-то особое тепло. Ничего не произошло. Но стоило открыть глаза, и я с шумом втянула воздух. Из картины напротив на меня смотрело собственное отражение, широко распахнутыми в немом испуге глазами. Отражение не того тела, в которое я попала, а моего, настоящего.

Пшеничные волосы, бледно-серые глаза, родинка на шее, бледные, искусанные губы. Ошибки быть не могло. Я точно видела себя. И у меня из этого мира были дети.

Быстро поднявшись с пола я бросилась к остальным картинам. Разрезы, оставленные на полотнах затягивались под пальцами, но сейчас это не имело значения. Общий семейный портрет графской четы. Ингрид старше лет на пять. Под глазами тени, которые художник не стал скрывать. Рядом муж, темноволосая девочка, на руках младенец. Видимо, дочери.

Следующая картина. Две девочки. Старшая сестрёнка держит младшую за руку. Смотрит уверенно, по-детски серьёзно. Ни намёка на улыбку. Близнецов с первого портрета нет. Крошечная картинка на каминной полке, и там мальчиков тоже нет, будто и не было в семье Виллар Николаса и Франка.

«Безумие какое-то».

Я поставила последний обнаруженный портрет на место и уселась на недавно заправленную кровать. От чего-то существование в этом мире человека, на столько похожего на меня, удивляло гораздо больше, чем магия и само моё попадание сюда. Но в отличие от журналиста из маленького города Вероники Сергеевны, у Ингрид Виллар были дети. Две дочери и два сына, видимо, не дожившие до настоящего времени. Объяснить иначе их отсутствие на семейном портрете не получилось. Не к стати вспомнилось, что в прошлом рождение близнецов было дурным знаком.

Бешено колотящееся о рёбра сердце постепенно успокаивалось. Портрет всё же не фотография. Возможно, мы просто похожи. В конце концов, внешность у меня была весьма обычная, среднестатистическая. Да и нынешнее тело не слишком отличалось. Метра полтора роста, может чуть больше. Короткие русые кудряшки, едва достающие до плеч. Я перевернулась, и посмотрела в висящее напротив кровати зеркало. Оттуда на меня сверкнула пара блёклых серых глаз, доставшихся этому телу от графа. А вот светлые секущиеся волосы, похоже, от матери.

«Жива ли она ещё»?

Вздохнув о собственной судьбинушке и неожиданно свалившейся куче вопросов, роящихся в голове, я отвернулась. Смотреть на незнакомое отражение всё ещё было неприятно. Но если не знать, что девушка дочь кухарки, вполне могла бы сойти за родню графской чете. Есть в них что-то общее.

Взяв волю в кулак и отложив переживания на другой раз, я поднялась на ноги. Стоило немного успокоиться, и физическое тело, которому до душевных метаний дела нет, напомнило, что не плохо бы перекусить. Осмотрев дело рук своих и убедившись, что последствия погрома удалось скрыть, я решилась, наконец, покинуть выделенную мне комнату. Пора познакомиться с поместьем Виллар и его обитателями, кем бы они на самом деле ни были.

Глава 2

За пределами моей комнаты особняк особой роскошью тоже не отличался. Разве что на стенах кое-где помимо портретов висели ещё и гобелены с изображениями сцен охоты и турниров. Скромно, без лишнего блеска и аляпистого декора «лишь бы подороже».

На окнах плотные занавески, раздвинутые и подвязанные расшитыми тонким узором лентами. Сквозь хрупкое, начищенное до ослепительного блеска, стекло пробивались яркие солнечные лучи. Свет пятнами ложился на светлые стены и растекался золотыми лужицами по паркету.