Трибуле

И в самом деле, рассказывая, как бы она поступила, распутная женщина вдруг поднялась, она сидела на коленях, гибкая, вся сжавшаяся, действительно похожая на красивую тигрицу; она схватила руку Франциска I, и ее острые ногти впились в его кожу.

– О, простите, – сказала она, приходя в себя. – У меня бывают приступы бешенства…

– Быть поцарапанным тобой – это еще одно удовольствие! – развеселился король. – Продолжай…

– Где я остановилась? Ах, да! Я встретила того господина… и полюбила его, потому что верила: его взгляды выражают искреннюю любовь. Я полюбила его, потому что его слова мне показались искренними, и это обольстило меня. Но он был замечательным комедиантом… Не титул меня соблазнил. Я предпочла бы видеть его бедным, воспитанником скромных родителей. Я любила его всей душой, всем пылом моего девственного сердца…

Через несколько мгновений распутница спрыгнула с кровати и начала одеваться.

Франциск I заметил, что она одевается в костюм для верховой езды. Он с интересом следил за деталями этой операции, не проявляя признаков удивления. Между тем женщина продолжала:

– Я нарушила клятву, данную несчастному, вручившему мне свою жизнь, сведавшему мое существование комфортным и элегантным, когда все мои прихоти удовлетворялись даже прежде, чем я успевала сказать о них… Угрызений совести у меня не было, а если они и зарождались, их быстро убивала любовь.

– И он тебя оставил, не так ли?

– Да… Вам смешно?

– Признаюсь, плакать ему было не о чем…

– Просто удивительно! Вы говорите точно, как он.

На этот раз голос распутницы звучал так странно, что Франциск вздрогнул; беспокойство постепенно просачивалось в его мысли.

А женщина продолжала:

– Да если бы он и не покинул меня, это ничего не меняло бы… Я умерла бы от тоски… Вот и всё.

– Ну и что же ты тогда сделала: спросил посерьезневший и ставший внимательным король.

– В один далеко не прекрасный день я надоела своему любовнику… Наши встречи проходили в маленьком уединенном доме… Вместо того чтобы покинуть меня, как вы выразились, вместо того чтобы достойно расстаться со мной или хотя бы поступить просто как насытившийся самец…

– Ну, ладно!.. Заканчивай!

– Ладно!.. Он нашел моего мужа…

Сидевший на краешке кровати Франциск I вскочил и двинулся к женщине, прилаживавшей черную бархатную шапочку.

– Что ты сказала? – закричал он.

– Ах-ах-ах! Теперь мой рассказ стал интересовать вас, не так ли? Но это еще не всё. Подождите… Принц с лакейской душонкой, знаете ли вы, что он сделал? Он вручил моему мужу ключ от маленького домика для свиданий! Он сообщил ему час нашей встречи!

Мертвенно-бледный, словно прикованный к полу, Франциск I был не в силах сдвинуться с места. Он только тихо проговорил:

– Мадлен Феррон…

Женщина словно и не услышала его.

– Этот подлец пришел на свидание, потом, насытившись моими ласками, удалился, но перед тем как окончательно уйти, убедился, что мой муж зашел в дом… Да, этот несчастный был здесь, он хотел наброситься на меня… Я звала своего любовника на помощь… но слышала, как он хохочет в ответ на мои крики… Подождите! Подождите! Это еще не всё… Мой муж привел с собой еще одного мужчину. И этот незнакомец оказался палачом! Слышите вы? Палачом! Меня увезли в Монфокон… И повесили!

– Повесили? – растерянно пробормотал король.

– Да, повесили! Подождите, и это еще е всё. Я вернулась в маленький домик для свиданий…

– Вернулась! – король похолодел от ужаса.

Распутница провидчески умолчала об эпизоде с вмешательством Манфреда и не объяснила, каким образом повешенная смогла вернуться в усадьбу Тюильри.

– Я вернулась в домик любви, – продолжала женщина, стараясь изменить голос. – Там я нашла мужа и вынуждена была убить его… И тогда я, лишенная всяких надежд, униженная, поклялась отомстить подлецу… И месть моя будет ужасной… Я вызову его на свидание, разбужу его чувства… Он поцелует меня в губы… Да, а знаете ли вы, что я сделала?… Я отравила себя! Мои губы источают яд, который никого не прощает. Каждый, кто коснется моих губ, осуждает себя на смерть!

Распаленная, страшная, она приблизилась к оцепеневшему королю, которому казалось, что он видит какой-то кошмарный сон. Сладчайшим голосом женщина спросила:

– Ну, теперь, мой нежный любовник, теперь, Франсуа, король Франции, ты все ещё хочешь снять мою маску? Давай… снимай ее!

Она наклонила голову. Король отскочил и громко закричал. Он закрыл ладонями лицо. Он услышал адский хохот, потом шорох шагов… Он отдернул руки от лица и огляделся. Мадлен Феррон исчезла.

Содрогаясь от ужаса, покачиваясь, словно пьяный, Франциск I бросился к двери, распахнул ее и увидел Ла Шатеньере и д’Эссе, поспешивших к своему сюзерену.

L. На сцену выходит Трико

Мы присутствовали при разговоре, состоявшемся между Кокардэром, Фанфаром и Трико. Читатель вспоминает, как Кокардэр просил совета у аргосского короля, а тот, не дав точного ответа, вышел из кабачка.