Трибуле

Спазм сдавил его горло. Он очень страдал.

И больше всего в эту минуту Феррон страдал оттого, что знал: на этот раз Мадлен не лжет, не пытается оправдаться, что ей, мол, позволительно было пренебречь доверием, что ее можно простить!

Какую-то секунду он представил, как он сжимает в объятиях раскаивавшуюся женщину. Несчастный всё еще любил это очаровательное создание.

– Месье, – ответила Мадлен, – вы только что приняли меня за призрак… В вашем заблуждении есть доля истины… Я больше не женщина… Я больше не Мадлен… Я спрашиваю себя, осталось ли в моей душе хоть одно человеческое чувство, кроме одного… Я сейчас расскажу вам о нем… Вы сказали, что намерены убить меня… Я не очень-то держусь за жизнь… Мне безразлично, умру ли я сейчас… Впрочем, – добавила она, криво усмехнувшись, – я уже познала смерть!

Феррон слушал, не проявляя каких-либо чувств.

– Вы вольны убить меня: я предлагаю сделать это немного позже, когда мы вместе совершим одно необходимое для меня дело…

– Что за дело? – пробурчал Феррон.

– Вы не задумывались о том, что мстить надо не мне одной? – спросила Мадлен, презрительно улыбнувшись.

– Успокойтесь!.. И до другого дойдет очередь.

– Правда? – сказала Мадлен, вставая. – Вы в достаточной мере ненавидите короля Франции, чтобы попытаться отомстить ему.

– Я уже говорил об этом… Сначала вы… потом он.

Феррон, сам того не замечая, перестал «тыкать» жене.

– В таком случае, – сказала она, погружаясь в угрюмое безразличие, – мы сможем договориться… Потому что ненависть осталась единственным чувством, которое поддерживает во мне желание жить… Все прочие чувства умерли!

– Негодная! – прохрипел Феррон.

– Что с вами, месье?.. Вам должно было понравиться то, что я сказала.

– Негодница!.. И вы еще говорите о своей ненависти!.. Ваши слова причиняют мне такую же боль, как и признание в любви…

– Вы ошибаетесь, месье! – холодно произнесла Мадлен. – Я не говорила, что ненавижу короля Франции, бросившего меня. Я не отношусь к числу тех любовниц, у которых любовь принимает порой форму ненависти. Моя ненависть сотворена презрением… Я ненавижу короля Франции, бросившего меня в тот момент, когда я считала его рыцарем. Я ненавижу его за то, что он разбил идола, какого я взрастила в своем сердце… Он разрушил этого идола и тем самым разбил мое сердце! Ненавижу его! Презираю!.. Я хочу отомстить ему… Хотите соединить свое отчаяние с моей ненавистью?

Феррон, казалось, уже некоторое время не слушал Мадлен.

– Как вы выжили? – спросил он чуть слышно.

Мадлен нетерпеливо отмахнулась.

– Ха, месье! Вы опять возвращаетесь к этому?.. Достаточно того, что я осталась в живых! … Веревка оказалась гнилой… она оборвалась… Через некоторое время я пришла в себя… вот и всё… А теперь ответьте… Предположим, Мадлен мертва… То существо, что стоит перед вами, не живая женщина, а лишь форма отмщения. Предлагаю вам свою помощь. Принимаете ее?

Феррон вместо ответа накинулся на нее.

– Палач ошибся, – рычал он, – но я-то уж не ошибусь!.. Ты умрешь!.. Ты…

Он не закончил фразы, упав на пол с предсмертным криком.

В тот самый момент, когда он протянул руку, чтобы схватить Мадлен, женщина резко отскочила назад, а потом молниеносным выпадом пронзила кинжалом горло Феррона.

Феррон упал, как набитый соломой мешок; он еще попытался подползти к Мадлен и ухватить ее… Вместе с кровью он изрыгал проклятия.

Мадлен наклонилась над умирающим. Рука ее поднялась и резко опустилась.

На этот раз кинжал вошел по самую рукоятку в правую сторону груди. Феррон засучил пятками по полу, царапал паркет ногтями, потом застыл в неподвижности…

– Умер! – холодно проговорила Мадлен.

Мадлен Феррон оставалась целый день в маленьком домике у ограды Тюильри, закрыв все окна и двери.

Она сотни раз проходила мимо трупа, не обращая на него ни малейшего внимания. Разве что один раз толкнула ногой.

В ее голове созревал план мести.

Настал вечер, потом пришла ночь. Мадлен спустилась в сад. Она прихватила с собой заступ и начала копать в углу сада. Она работала методично, неспешно.

Около десяти часов она уже выкопала довольно большую яму. Тогда она поднялась на верхний этаж, ухватила за ноги труп мужа и потащила его по лестнице… Голова Феррона глухо билась о ступеньки.

Остановилась она только на краю ямы, бросила последний взгляд на мертвого мужа и столкнула его в темную дыру.

К полуночи Мадлен засыпала яму и заровняла ее.

После этого Мадлен Феррон накинула на плечи широкий плащ, закрыла голову капюшоном и вышла из дома, предварительно тщательно заперев дверь.

XI. Лойола

А теперь мы перенесемся в Лувр, в роскошный кабинет, который оборудовал для себя Франциск I. Король только что распорядился ввести в кабинет Игнасио Лойолу.

Франциск с первого взгляда понял, что перед ним оказался стойкий боец, он не опустил перед королем пламенного взгляда своих черных глаз.

Король встал.

– Вы пожелали говорить со мной, – начал монарх беседу, в душе сердясь на себя, что совсем не по-королевски выглядит перед знаменитым монахом. – Слушаю вас. Что вы хотите от меня?