Трибуле

– Я считаю его самым честным, самым искренним парнем среди живущих на этой земле, – серьезно сказал Доле. – И когда я вынужден буду покинуть тебя, то, не задумываясь, оставлю ему заботу о твоем счастье.

– Почему ты говоришь мне это, отец? – удивилась Авет.

– Потому, дорогая дочка, что ты стала уже взрослой женщиной по суждениям своим и по отзывчивости сердца, хотя возрастом ты еще ребенок.

– Только поэтому?

– Другой причины у меня не было.

В это время раздался негромкий стук в дверь.

– Я пойду открывать? – спросила Афет.

– Открывай.

Через несколько секунд в комнате появился антенне. Его сопровождал Манфред.

– Мы уже начали беспокоиться о тебе, сын мой! – сказал, улыбаясь, Доле. – Садитесь, Манфред, друг мой.

Лантене обнял Авет, потом сел и посмотрел на Доле.

– Дочка, пойди-ка помоги матери кухарничать. Твоя помощь будет нелишней, потому что сегодня вечером у нас займут место за столом добрые друзья.

Авет повиновалась, успев послать своему молодому человеку воздушный поцелуй, на который Лантене, чем-то сильно обеспокоенный, не ответил.

– Ты хочешь сказать мне нечто важное? – спросил Доле, когда они остались втроем.

– Да, отец… Но пусть лучше скажет Манфред.

Доле вопросительно посмотрел на Манфреда.

– Я приехал из Мёдона, – начал тот.

– Мэтр Рабле не приезжал уже две недели… Это плохо… Как у него идут дела?

– Мэтр, – продолжал Манфред, не отвечая на заданный вопрос, – я отобедал там с двумя важными персонами…

– О! Они, должно быть, и в самом деле важные, если вы так оживились…

– Судите сами. Одного из них зовут Кальвин, а другого – Игнасио Лойола…

Доле содрогнулся:

– Игнасио Лойола!

– Да… И одно его имя приводит вас в трепет… В самом деле, это единственный человек, которого в наши дни надо бояться.

Манфред подошел к Доле.

– Мэтр, – сказал он тихо, – вам надо бежать.

– Бежать!.. Мне!..

– Да. Я знаю все, что вы можете мне сказать… Знаю дух драки и самопожертвования, воодушевляющий вас. Но я не знаю, на какой хитроумный маневр пойдет этот Лойола… И я боюсь!.. Послушайте, мэтр. Этот человек хвастается, что к его высказываниям прислушивается король. И это похоже на правду. Лойола хочет вашей смерти.

Доле встал.

– Я знал это, – просто сказал он. – Лойола – очень умный человек… Я следил за каждым его шагом, знакомился с его работами…И я считаю, что меня прославит такой противник, как этот человек! Он хочет моей смерти! Точнее сказать: хочет гибели моей типографии. В моем лице он пытается уничтожить науку и книгу.

– Отец, надо бежать!

– Никогда! – мягко оборвал Доле. – В религии деспотов есть свои мученики. Наука, освобождающая людей, должна иметь своих…

Лантене встал в свою очередь, взял Доле за руку и показал на дверь, из которой вышла Авет. Этьен Доле побледнел.

– Моя жена! – прошептал он. – Моя дочь!

– Отец, – спросил Лантене, – считаете ли вы, что имеете право жертвовать двумя нежными и любящими существами? Считаете ли вы, что можете без угрызений совести принести в их жизни подобную катастрофу?..

Доле возбужденно ходил по комнате.

Мало-помалу он успокоился.

– Лойола, – продолжил он, – один из тех знаменитых людей, которые оставляют на человечестве неизгладимую печать своей воли. Но эти люди хотят лишь собственного прославления, а вовсе не счастья человечества. Эти люди веками задерживают приход правды или вообще устраняют истину… Человечество стремится к идеалу, столь далекому, столь непонятному, что мир едва осмеливается его обозначить. Временами оно чувствует шок, потом, когда потрясение пройдет, человечество отправляется дальше, свято веря, что дорога по-прежнему верна… Но дорога уводит человечество в сторону… Отклонение, очень небольшое при старте, становится огромным через пятьдесят или через сто лет…И тогда необходима революция в умах и нравах, позволяющая человечеству вернуться на истинный путь… Да, конечно, этого Лойолу можно назвать бичом, сравнимым с самыми страшными убийцами. Но он убивает по-своему. И самое страшное в нем то, что он хочет убить не только тело. Он хочет добраться до сознания.

Доле спокойно развивал свои мысли.

Лицо его просияло. Манфред и Лантене смотрели на него с трогательным восхищением.

А Доле продолжал:

– Благодарю тебя, сын мой, за то, что напомнил о моих многочисленных обязанностях. Ты прав. Я не могу принести в жертву свою жену и свою дочь… Я уеду…

– Когда? – оживился Лантене.

– Завтра.

– Уезжать надо сейчас же, немедленно! – настаивал Манфред.

– Торопиться нечего… Лойола действует медленно… Завтра – самое время.

Доле внимательно огляделся.

– Сегодня вечером, – сказал он, – мы вместе поужинаем. Я хочу еще раз посидеть за столом в такой желанной для меня обстановке: мои любимые поставцы, скульптурные украшения лестницы, заставленный самыми дорогими для меня книгами стол с витыми ножками, шпалеры… Хочу попрощаться со всем этим… Мне будет недоставать только мэтра Алькофрибаса…

В этот самый момент раздался громкий стук в дверь. Доле вздрогнул. Манфред, обнажив шпагу, пошел открывать.