Трибунал для судьи

Пащенко спрятал нож, и я услышал, как в кармане его дубленки щелкнул снимаемый предохранитель. Очевидно, что-то из бытовой техники все-таки было включено, так как через мгновение раздались шаркающие звуки. Однако дальнейшее совершенно не поддавалось логическому объяснению. Послышался старческий голос:

– И хто?..

Мы в удивлении переглянулись. Голос принадлежал семидесяти-восьмидесятилетней старухе.

– Бабуля, дверь открой, – тихо попросил Пермяков.

– А хто?

– Проку… Милиция, бабушка, милиция.

– А чаво надо?

– Поговорить, – еще тише произнес «важняк».

– А сколько вас?

– Трое. Твою мать…

– Вот промеж собой и поговорите! – Вновь послышались шаркающие звуки, только теперь уже – удаляющиеся.

– Вот коза, а?! – возмутился Пермяков. – Какие все грамотные стали!

Он был зол, что его «купила» старая бабка. Отойдя на шаг назад, он врезал по замочной скважине ногой. Дряхлая дверь, стоявшая в проеме со дня постройки дома, распахнулась, и мне в нос ударил спертый запах старческой квартиры. Под причитания старушки мы быстро обошли все комнаты. Пусто, если не считать больного деда, который лежал на кровати в дальней спальне.

– Ерунда какая-то! – На его покрасневшем от возбуждения лице я читал лихорадочную работу мысли.

Бабка ничего не поясняла, лишь возмущалась и обзывала нас бандитами и убийцами.

Думай, Струге, думай!

Когда я понял, как нас обвели, я ринулся на лестничную площадку. Но было уже поздно. Дверь в десятой квартире распахнулась, и я увидел автоматный ствол…

Поняв, что деваться некуда, я боком ввалился в смежный, пахнущий гнилью и мочой санузел. Больно ударившись плечом о край ванны, я вынул совершенно бесполезный газовый пистолет.

Автоматная очередь в пять или шесть патронов прогрохотала в тишине подъезда в тот момент, когда меня уже не было в коридоре. В комнате глухо ухнул простреленный кинескоп телевизора и раздался треск штукатурки. Ответом были три пистолетных выстрела. Это была реакция Пермякова и Пащенко.

На лестнице уже вовсю грохотали ботинки. Топот был так част, что было очень трудно понять, сколько человек сбегает вниз – пять или двадцать…

– На улицу, быстро! – заорал Вадим. – Они уводят девчонку!

Пока Вадим с Пермяковым сбегали вниз, я заскочил в десятую квартиру.

Кухня… Зал… Комната…

К ножке дивана был привязан поводок, на другом конце которого был посредством ошейника закреплен старый знакомый – купленный в кинологическом клубе пес. Он отыграл заданную роль от начала до конца. Увидев меня, он стал яростно махать хвостом. Он не догадывался, что теперь он уже никому не нужен…

Я поспешил на улицу, где уже отчетливо слышалась перестрелка. Одиночные выстрелы хлопали рядом с нашим подъездом. Это стреляли прокурорские работники. Метрах в ста, уже от дома напротив, рявкал автомат и ухали импортные пистолеты. Группа Гурона уходила.

Когда вся братва забежала, наконец, за соседний дом, до меня донеслись маты Пермякова:

– Мать-перемать!!! Да разве это оружие?!

Он с ненавистью смотрел на зажатый в руке «макаров».

– Их шестеро! – На лбу Пащенко выступил пот. – Немка с ними, и у нее уже разбита губа. Как они нас с двенадцатой квартирой, а, брат Струге?! В машину, быстро!

– Ступицын тоже стрелял?! – на бегу спросил я.

– А то! У меня над головой полкирпича из стены вынесло!..

Едва мы уселись в «Волгу», из-за дальнего от нас угла дома выскочил черный «BMW» и знакомый мне «Мерседес». Винить себя за то, что не осмотрели все рядом расположенные дома и стоянки, было бы глупо. Вместо того чтобы посыпать голову пеплом, нужно было действовать и не терять рассудка.

«Волга» – не «Мерседес» и не «BMW». Российские автомобилестроители еще не дошли до того уровня, чтобы создавать такие машины. Гоняться за ними – все равно, что пытаться догнать в лесу зайца. Однако российские архитекторы… То преимущество в скорости, которое было у иномарок, терялось на дорогах, похожих на рокады, и в хитросплетениях терновских дворов. Не прошло и двух минут, как мы догнали обе машины. Стекла «Мерседеса» и «BMW» были тонированы так, что невозможно было определить даже количество человек в салоне. То, чего я больше всего боялся, произошло в самом центре Тернова. С визгом выехав на кольцо, автомашины стали разъезжаться в противоположных направлениях. «Мерс», накренившись порогом почти до асфальта, ушел вправо, а «BMW» резко свернула влево. После маневра водители обеих машин выбрали максимальный скоростной режим.

– Куда ехать? – рявкнул Пермяков. – За кем?!

В какой машине сейчас Виолетта? В какой – Гурон? Я лихорадочно соображал. «Мерседес» – его машина, и он наверняка в ней. Виолетта с ним. Это точно! Но он знает, что я так думаю. Поэтому вполне возможно, что он сел в «BMW»! Но он также думает, что и я так думаю! Поэтому он должен сесть именно в «Мерседес»! Дурдом, твою мать!

– Вправо, за «Мерседесом»!