Трибунал для судьи

– Позвони Земцову, – сказал я, разыскивая на столе Пермякова лезвие. – Негоже прокурорам бандюков по ресторанам гонять.

Запечатанное лезвие лежало в канцелярском наборе.

– Вскрой мне веко, – огорошил я прокурорских работников. – Одеколон есть?

Пермяков побледнел от ужаса, а Пащенко матюкнулся:

– Мать-перемать, я до твоей смерти буду это делать?!

– Я не понял… – прошептал «важняк».

Когда мы с Пащенко учились на юрфаке, он играл в футбол, а я боксировал. Два раза ему уже приходилось выполнять эту малоприятную операцию. Слегка надрезается заплывшее веко, и из раны выдавливается кровь. Глаз довольно быстро принимает обычный вид, а шрам исчезает.

– Струге, – заволновался Вадим. – У меня нервы уже не те, что в молодости!

– Вскрывай!

Пермяков поставил на стол бутылку водки, вынутую из сейфа, и вышел из кабинета. Последними его словами было:

– Я на это смотреть не могу.

Трупы каждый день переворачивать он может, а на надрез смотреть – нет!

Пащенко, несмотря на мандраж, со своей задачей справился легко и быстро. Лезвие улетело в урну, а я прижал к глазу платок, смоченный водкой… Об этом неприятно ни говорить, ни читать. Эстетичнее было бы соврать, что глаз зажил за два часа. Однако врать я не люблю. Жизнь есть жизнь, и никуда от нее не денешься. Пермяков, наверное, думал, что это мероприятие сродни удалению аппендицита, потому что когда я через десять минут за лезвием отправил окровавленный платок, его все еще не было. За это время Пащенко успел опять зажечь в Земцове искру надежды. Слушая их телефонный разговор и вдыхая отвратительный запах водки, которую гораздо приятнее пить, нежели нюхать, я понимал – Земцов интересуется. Интерес выглядит в двух словах так – ресторан «Садко» – это то же самое, что адрес на улице Столетова?

Пришел Пермяков и первым делом посмотрел на меня. В его взгляде я прочел удивление произошедшим на моем лице переменам.

– Ё-мое… Я и не знал, что так делают.

Через полчаса мы были у ресторана. Там уже маячил Земцов с тремя оперативниками. На этот раз его войско выглядело весьма скромно.

– Если там пусто – бойся, – предупредил он Пащенко.

– Как сказал арестованный мною вчера вор: зубов бояться – в рот не давать. Ты, Саша, делай свою работу, делай…

Макс был отправлен на разведку. Хотя я плохо представлял, как можно незаметно разведать второй этаж ресторана. Там, как объяснил Бармашов, коридор и пяток кабинетов. Какой из них – «нумер» Гурона, оставалось лишь предполагать. Через десять минут Макс вернулся из звенящего самопальной музыкой ресторана.

– Бесполезно. – На первом этаже одни лабухи да пьянь. У входа на второй этаж стоит мутант с биркой на груди – «Охранник». Я только сунулся – он меня тут же остановил.

– Раз охраняет, значит, есть кого охранять, – решил Земцов. – Поехали…

Мы скромно потянулись за четырьмя руоповцами. Сейчас все решает скорость. Ставить засаду сзади ресторана – нет людей. Поэтому все нужно делать так быстро, чтобы у сидящих наверху не хватило времени даже на то, чтобы оторвать задницы от стульев.

Пост № 1 был ликвидирован так молниеносно, что я даже не успел моргнуть подбитым глазом. «Мутант» уже бежал на второй этаж, поощряемый пинками под зад. Все правильно. Он должен показать, в каком именно «нумере» восседает господин Гуров и, если повезет, оборотень Ступицын.

После того, как охранник показал на нужную дверь, его тут же сбили с ног и посоветовали не шевелиться…

Является ли преградой закрытая дверь, если она открывается вовнутрь? Не для компании Земцова. Однако она была дубовая, поэтому влетела в кабинет лишь после пятого удара Макса. В группе Александра Владимировича он был, очевидно, «штатным пенальтистом»…

Все произошло за какие-то три-четыре секунды. Плюс те пять, которые Макс потратил на вышибание дверей. Когда мы ворвались в помещение, Гурон уже находился в полете, где-то между столом и окном. В тот момент, когда я последним забегал в «нумер», он уже вылетал вместе с кусками тонированного стекла на улицу. Если бы мне сказали, что на это способен Челпанов – я бы поверил. Но как на это мог решиться, имея измученный зонами организм, Гурон? Его обезьяний прыжок не укладывался в моей голове.

Ответ нашелся быстро. На столе лежало несколько никелированных пластин с белым порошком и тоненькие трубочки. Героин… Теперь резвость Гурона была понятна. Хорошо, этаж второй. Но если был бы восьмой, он все равно бы сиганул. На его пластине порошка уже не было…

Зато к двум остальным присутствующие прикоснуться не успели. Поэтому, наверное, и не последовали за Гуровым. В противном случае Земцов от злости всю мебель превратил бы в щепки. Людей на улице не было.