Трибунал для судьи

– В половине первого ночи я не выдержала и позвонила Андрюше в питомник. И вот тогда-то мне сказали…

– Кто сказал? – Я отвлекся от своих мыслей.

– Оперативник из ГУВД. Он сейчас ищет Андрюшиных убийц. Ступицын.

– Он в половине первого ночи уже был в питомнике? – напрягся я.

– Да. Приехала проверка из ГУВД – они всегда около двенадцати часов приезжают. А потом туда приехал Ступицын.

Слушая ее неторопливый рассказ, теперь ей торопиться было уже некуда, я вдруг почувствовал, как застучало в висках. Догадка обожгла мой мозг, как кипяток.

– Скажите, – не замечая, что перебиваю ее, спросил я у жены Шилкова, – а вы ранее знали Ступицына?

– Нет, я впервые о нем услышала только в ночь смерти Андрея.

– А Андрей знал?

– Он никогда ни с кем не общался. Все, что интересовало Андрюшу, – это семья и собачки. Он в ГУВД-то старался не ездить, только – когда вызовут…

– Значит, он не был знаком со Ступицыным?

– Нет. Он мне рассказывал обо всех знакомых. А их у него было очень немного. Тем более их у него не могло быть в «убойном» отделе.

Поблагодарив бывшую жену Шилкова за чай, я вышел на улицу. Через полчаса я был в кабинете Земцова.

– Саша, – вместо приветствия бросил я с порога, – узнай, кто приезжал с проверкой в питомник в день убийства Шилкова.

– Я это знаю с ночи убийства. – Земцов встал и протянул мне руку. – Плохо выглядишь.

– Так – кто?

– Майор Савинов, из кадров ГУВД. Он и обнаружил труп. Следом приехал Ступицын. Слушай, ты с Пащенко-то разобрался? Я чувствовал, что ты ошибаешься в отношении него.

– Что Савинов за человек? Ты знаешь его лично?

– Шапочно. Незаметный в ГУВД типаж, старается не высовываться и честно доработать до пенсии. Кстати, любит собак, часто бывает в питомнике, поэтому, когда бывает «ответственным», для проверки всегда выезжает в питомник. А что произошло?

– Пока ничего. – Боль в голове заставила меня сесть на стул. – Кофе есть?

– А то!

Карты из моего рукава стали укладываться в удачный пасьянс. Я боялся ошибиться и снова уйти не той дорогой. Поэтому больше ничего Земцову не рассказывал. Сняв телефонную трубку, я набрал номер Пащенко.

– Ты что делаешь в РУБОПе? – прошипел он, аки змей, едва услышав мой голос. – Мы же договорились, что ты из дома носа не высунешь?!

АОН в «панасонике» прокурора работал безошибочно.

– Вадим, я, кажется, кое на что наткнулся. Боюсь и ошибки, и правды. Слишком все нелепо, но очевидно.

После небольшой паузы Пащенко бросил:

– Через час я тебя заберу из РУБОПа. Сиди там, мотай Земе нервы. Понял?

Что я, глупый, что ли? Конечно, понял.

Глава 4

Потрясенный моим рассказом, прокурор долго молчал. Потом, скинув китель, ушел на кухню. Бормоча: «Да что же это такое делается?», вернулся с двумя бутылками пива. Опять обрушившись на диван, он рявкнул:

– Вот тебе и рассказ жены Шилкова! Вот тебе и рассказ жены Вити Гурова! Вот тебе и наши догадки относительно разбившейся кружки старшины! А все потому, что мозги укладываются в шаблонный цикл, в пространстве которого невозможно мыслить перспективно! Можно было и раньше догадаться, что опер никогда не носит формы, а на улице перед питомником – темно! А что покажет экспертиза? «Смерть наступила в период с 23.30 до 24.00»! Хрен она когда точное время выдаст! А почему – в 24.00? Да потому что эксперту уже известно, что проверяющий обнаружил труп в 24.00, когда приехал в питомник! Глупо после этого писать, что смерть наступила с 23.30 до 24.30! А?!

Закашлявшись, он ушел в ванную и кричал уже оттуда:

– А пуля-то из револьвера мудака, которого ты завалил во дворе дома Гурова-младшего! Все укладывается в схему, кроме одного! Выпадает главный подозреваемый! За эти дни «засветились» уже все, кто мог! А главный подозреваемый – нет.

Он вошел в комнату, вытирая лицо полотенцем.

– Слушай, Струге, может, у тебя болезнь какая? Только течение болезни какое-то странное. Что ни скажешь – вроде верно. Начинаешь отрабатывать – прокол. Ты ведь страшные вещи сейчас предполагаешь.

– Их не нужно предполагать, Вадим. Они происходят на наших глазах. Я видел жену Шилкова. Не хочу, чтобы так выглядела моя Саша.