Тридевятые царства России

Тут, конечно, жизнь не сахар. И пожаловаться есть на что. Но и жалобы специфичны. Останавливаемся в деревне у колонки, воды набрать. Ковыляет местный житель, пожилой и скукоженный, в заплатанных брюках и потёртой кепчонке. Наш уазик он сослепу принял за автолавку. Разговорились. Жалуется:

– Бедно живём, пенсия у нас с жинкой маленка, нема ничого. – (Он из украинских переселенцев, каковых на Алтае много.) – Ничого нема. Тилько курки, да гуси. Поросёнок е. Да корова з тёлкой. Так мы молоко продаём, да с огорода живём. А пенсию внукам виддаём.

Сельский мир Алтая вызывает ощущение устойчивости. Глядишь на тучные стада, на поля пшеницы и гречихи – и как-то перестаёшь думать об упадке аграрного сектора в России. Потому и Барнаул, хозяйственный и культурный узел края, крепится на земле твёрдо, без пошатки.

«Бугры» у деревни Бугры

Вдоль реки Алея, притока Оби, с юго-запада на северо-восток тянутся цепочки озёр и полосы так называемых ленточных боров. Это – следы времён древних. Ледник, отступая, продавил в равнине узкие углубления – как когтями процарапал. В них сохранились пресные озёра ледникового происхождения, а по берегам – реликтовый лес, светлый и красивый. Вдоль ленточных боров люди селились издавна. Место удобное: и степь рядом, и вода, и птица, и зверь, и ягода. Вообще Алтай – земля благодатная. Почва его плодородна, степные травы густы и высоки. Немудрено, что древние кочевники чувствовали себя здесь так же уверенно, как современные земледельцы. Следы их пребывания – курганы, или, по-местному, «бугры».

«Бугры» – непременная часть алтайского ландшафта. Они высятся на слегка всхолмленной равнине степного Алтая и в долинах рек, сбегающих с Алтайских гор. Пересекаем ленточный бор у села Костин Лог (как нарочно, нашего археолога, начальника экспедиции, зовут Костя). Чуть дальше, за деревней Крестьянка – цепочка огромных курганов, высотой метров по пятнадцать-двадцать. Один из них прорезан насквозь грунтовой дорогой. Курганы изрыты со всех сторон давними грабительскими прокопами. В некоторых из них какие-то звери (должно быть, лисы) оборудовали свои норы. Карабкаюсь по крутому склону, заросшему колючим шиповником и высоченной, почти в мой рост, травой. Забрался на вершину – и увидел страшных размеров воронку, проникающую до самого сердца кургана. Воронка тоже вся заросла кустами и травой густо-прегусто; даже несколько берёз из неё тянут ветки к небесам. Все эти ямки, ямы и ямищи – следы трудов бугровщиков.

Русские люди пришли на Алтай в середине XVII века. Первыми были вездесущие казаки да староверы, называемые здесь кержаками. До них кочевали по степям и предгорьям разные племена тюркоязычных алтайцев, которых русские собирательно именовали телеутами. Кочевники не трогали курганы, ибо боялись обитающих в них мертвецов. Русские постепенно обжились, телеутов оттеснили в горы, переженились на телеутках, обзавелись хозяйством. Их дети и внуки – русские алтайцы – вскоре заинтересовались «буграми». Набожные православные люди, закалённые суровым сибирским житьём, они не боялись духов мёртвых, а выстроенные в их честь могильники считали языческими капищами, которые разорить не только не грех, а даже и благое дело. Тем более что сделать это можно с прибылью для себя. Издавна ходили слухи о «чудских кладах», о золоте, спрятанном в этих рукотворных холмах. По завершении полевых работ, осенью, целые деревни отправлялись на рытьё курганов. Это называлось «бугровать». Скоро появились квалифицированные специалисты – «бугровщики». Надо признаться: работали они умело, это и сейчас видно. Археолог Костя Чугунов ходил-ходил кругами около древних грабительских раскопов и в итоге сокрушённо заметил: не знай он точно, что научные раскопки здесь не велись, подумал бы, что работали профессиональные археологи.

Золотом из «чудских кладов» местные жители, по-видимому, откупались от государевых чиновников-мздоимцев. Во всяком случае, сибирский губернатор князь Матвей Гагарин собрал немалую коллекцию занятных штуковин из драгоценного металла. И когда над ним нависла угроза опалы, тоже попытался откупиться: поднёс коллекцию царю Петру. Опалы и казни ему избежать не удалось, но Пётр Великий заинтересовался подношением и отправил в Сибирь учёного немца Даниэля Готлиба Мессершмидта собирать всякие диковины для Кунсткамеры. Мессершмидт побывал и на Алтае. То и дело местные жители приносили ему необычные золотые штуки, якобы случайно найденные при распашке. Ныне так называемая Петровская коллекция сибирского золота, начало которой было положено корыстолюбием Гагарина и учёностью Мессершмидта, хранится в Золотой кладовой Эрмитажа.