Тридцать дней (СИ)

Так кричал он пред тем, как огненная плеть захлестнула ему шею и оторвала голову. Мне плевать на оскорбления, но бургомистр решил, что может не считаться с Господином. Непростительная глупость. А я действительно верная шавка. Первая сука в ЕГО своре, которая порвет на части каждого, кто осмелился пойти против воли Хозяина. Мне вдруг отчаянно захотелось свернуться клубком и заскулить от тоски по ласкающей руке. Сильной, властной, обжигающе-горячей, но умевшей дарить ласку и нежность.

— Где же ты? — прошептала я, упершись затылком в стену и закрыв глаза.

Я не привыкла быть без НЕГО. Он всегда где-то рядом, я чувствую его силу. Знаю, что стоит позвать, и он появится. И даже когда я звала ради забавы, он приходил, насмешливо изгибал бровь и укоризненно качал головой, прощая маленькую шалость…

— Забери меня Хаос, — выругалась я, в сердцах ударив ладонью по коврику.

Шаги и негромкий разговор за дверью остановили мою разгорающуюся злость. Села ровно, скрестила ноги и уместила на коленях руки. Глаз не открыла, просто слушала голоса и усмехалась про себя:

— Говорят, она может обратиться в змею, обвить кольцами и переломать все кости…

— А я слышала, что она людей заживо пожирает…

— Зачем господин притащил эту в свой замок…

— Ой, мамочки…

Дверь открылась, но шаги возобновились не сразу. Дуры-служанки стояли на пороге и глазели на меня. Я осталась безучастна.

— Спит?

— Вроде спит.

— А если проснется?

— Ой, мамочки…

Они еще некоторое время толпились в дверях купальни, наконец, кто-то решился войти. Осторожные крадущиеся шаги приблизились и снова замерли.

— Спит она, — более уверенно произнесла самая смелая. — Давайте всё поставим и уберемся поскорей.

— А может ей сырого мяса и крови надо?

— Тихо ты, вдруг услышит и правда захочет.

— Ой, мамочки…

Они вошли. Что-то глухо ударилось о каменный пол. Звякнули приборы. Мне принесли еду, это я поняла не только по звукам, но и по аппетитному запаху тушеного мяса с ароматными приправами. Желудок отозвался урчанием, и в купальне тут же наступила мертвая тишина. Служанки некоторое время смотрели на меня, их напряженные взгляды я ощущала кожей.

— Нет, спит, — выдохнула смелая.

— Точно спит?

— Может ее палкой потыкать?

— Ой, мамочки…

Они снова задвигались, а я решила, что пришло время обнаружить свое бодрствующее состояние.

— С-с-с, — тихонько зашипела я.

— Ой, мамочки! — взвизгнули дружно служанки.

Я посмотрела на них из-под ресниц. Три женщины суетились у низкого маленького столика, четвертая застилала широкую скамью, готовя мне убогое, но все-таки ложе. Н-да. Яне была так добра к своей игрушке.

— С-с-с, — снова зашипела я.

Женщины вздрогнули и дружно обернулись ко мне. Я полностью открыла глаза, растянула губы в широкой ухмылке. Служанки попятились к дверям, не спуская с меня испуганных взглядов.

— Е-е-да-а, — протянула я и бросила тело вперед, громко звякнув цепью.

— А-а-а!!!

Вопль был омерзительным, от него заложило уши. Ошейник впился в горло, придушив меня и откинув назад, когда я рванула за верещавшими служанками. Я упала на спину и расхохоталась. Смех перешел в надсадный кашель. Перевернулась на бок, пока заходилась от кашля, через который прорывался смех. После растянулась на спине, раскинув в стороны руки и ноги, шумно выдохнула и уставилась в потолок.

— Забавляешься?

Надо мной появилось лицо бывшего пленника. Я подмигнула ему и заложила руки за голову.

— Я смотрю, тебя не угнетает то, что ты оказалась в плену, — заметил он, присаживаясь на корточки.

— Нет, — помотала я головой, радостно скалясь, — тут весело. Пожалуй, я задержусь у тебя на денек-другой.

— Думаю, Игнис, ты задержишься здесь намного дольше. Посмотрим, насколько он дорожит тобой.

И вновь я рассмеялась, накрыв лицо ладонями. Воин остался невозмутим.

— Он пришел за тобой в темницу. Его ярость едва не поджарила меня, — продолжал мой похититель.

Перестав смеяться, я села, и воин чуть отпрянул в сторону, чтобы не встретиться со мной лбом. Наши взгляды встретились, и я невольно вспомнила причину, по которой Господин оказался в каменном мешке. Подалась к воину, втягивая носом его запах, но того головокружительного аромата, конечно, не уловила. Я пока не ощущала вкуса чужих чувств, да и бывший пленник не был возбужден. И все-таки дыхание прервалось, слишком ярким оказалось воспоминание о его страсти. На губах вспыхнул вкус поцелуя, и я поднялась на колени, приблизив лицо к лицу мужчины.

Он не отвел взгляда и не отстранился, лишь судорожно сглотнул и… принюхался, совсем как я, пока этот дар не был скован волей моего Господина.

— Как странно, — тихо произнес воин. — Ты пахнешь… необычно.

Я облизала губы и протянула руку к его лицу. Вновь не отпрянул, лишь глубже втянул воздух. Мой взгляд не отрывался от плотно сжатых губ похитителя, а в памяти звучал глухой мужской стон, когда его язык ласкал мой…

— Проклятая Тьма! — вдруг выругался воин, резко поднимаясь на ноги. — Что ты творишь, Игнис? Твои чары не действуют… — и осекся. Его взгляд уперся в меня, подобно острию меча, готового вспороть грудь. — У тебя нет чар! Я ведь прав?