Тридцать дней

Вечер наступил как-то неожиданно. Сначала день тянулся и тянулся, а потом, р-раз, и вечер с оглушающим осознанием — пора. Я нервно передернула плечами и отвернулась к холодному камину. Огонь в нем не горел, как не горел нигде в замке, кроме кухни, но там без него было не обойтись. С момента нашего появления в Долине трех озер вступил в силу запрет господина о разведении огня. Скай всевозможными методами защищал творящееся в старых стенах от ока Вайториса. Я не могла утверждать, что он может через пламя следить за заговором, но не могла утверждать и обратного. Потому Аквей, памятуя, откуда появился Вайтор, когда утащил меня со стоянки отряда водников, запретил разжигать камины. На кухне, где в очагах потрескивало жаркое пламя, царила тишина. Кухари, если и открывали рот, только для того, чтобы потребовать от своих помощников подать им что-то из утвари, или принести из кладовых продукты для готовки. Свечей и факелов тоже не использовали, везде сияли магические светлячки. Люди, проникнувшись осознанием, для кого огонь может стать распахнутыми воротами, приказ господина нарушить не смели.

Впрочем, похоже, нынешний леор Аквей пугал их не меньше Темного властелина, это мне сказала Тей, когда зашла проведать ближе к вечеру. Эйви благополучно спала, опоенная провидицей, и Тейда получила возможность отдохнуть от слез и жалоб водницы. Правда, к Совету Эйволин должна была проснуться. В свете их расставания со Скаем, любое притеснение главы рода Аллиерт могло выглядеть, как ее унижение и оскорбление чести. Это не способствовало пониманию и достижению наших целей.

— Она по-прежнему настроена на скандал на Совете? — спросила я Тей.

— Не могу сказать, — пожала плечами провидица. — Перед тем как уснуть, Эйви начала думать. По крайней мере, я очень старалась достучаться до нее. Будем надеяться, что девочка не пойдет против главы клана и мужчины, который всегда был с ней неизменно добр.

Я кивнула. И без Эйволин будет немало сложностей, лучше уж пусть примет условия Ская, выйдет замуж за того же Мунна, а о моем воднике забудет. Так-то. Мы поговорили еще немного, и Тейда ушла. Ей тоже нужно было подготовиться к Совету, провидица на таких сборищах была неизменным участником. От нее ждали подтверждений, предостережений и предупреждений. Тей к этому относилась, как мне показалось, с легкой насмешкой. Впрочем, это было понятно. Кому, как не ей, было знать, что предсказания не всегда бывают точны, и не всегда правдивы. По крайней мере, именно на это я надеялась, когда думала о второй части ее видений, касавшихся нас со Скаем.

И вот, когда за окном сгустилась темнота, я вдруг поняла, что настал вечер, и скоро мне предстоит оказаться среди магов, ненавидевших меня также сильно, как обитатели замка Аквея. Зябко поежившись, заставила себя не думать о тех чувствах, которые вспыхнут в глазах глав магических родов и кланов, когда я появлюсь перед ними. «Важны только искры жизни», — так говорил папа. Я достаточно их погасила, теперь должна сберечь те, что еще пылают, даже если они готовы испепелить меня. Шумно выдохнула и тряхнула головой, приводя мысли в порядок. Время вспомнить воспитание Вайториса и то, что рядом со мной будет стоять Скайрен Аквей.

И словно отклик на мои мысли, за спиной зажурчала вода. Я обернулась. Посреди гостиной появился источник. Он разлился нешироким кругом, сохранив четкие границы. Время пришло. Я шумно выдохнула.

— Да воссияет свет Жизни, — произнесла я и шагнула в центр круга.

Место, где собрались на Совет маги, представляло собой круглую залу, где вдоль стены имелось возвышение. Оно тянулось на протяжении всей залы. На возвышении стояли стулья с высокими спинками, на них восседали гости и обитатели замка, имевшие право находиться на Совете. У самой двери, стояло особняком кресло, на нем размещался особый гость, входивший на Совет по особому приглашению.

Хозяин замка оставался на ногах всё время, пока шел Совет. Он стоял в центре, вещая о том, для чего собрал благородных леоров, и принимал ответы, возражения и замечания, разворачиваясь лицом к говорившему — так предписывал свод правил. От гостей же требовалось тем же сводом, не говорить нескольким леорам разом, чтобы хозяину не пришлось вертеться, подобно флюгеру. Вообще, выкрикивать и перебивать, не дожидаясь своей очереди, считалось дурным тоном. Выражать свою мысль полагалось согласно очередности, или же получив разрешение хозяина, для чего его внимание привлекали стуком трости об пол. Трость была заготовлена рядом со стулом, и заботиться о ее наличии гостям не требовалось, это входило в обязанности того, кто созывал Совет.