Тридцать ночей (ЛП)

Я вышла из машины и оставила папку-регистратор на заднем сиденье. Кого мои документы теперь вообще волновали? Как минимум, я смогла взять слёзы под контроль, тем не менее, мои глаза пересохли, словно я не моргала часами. Не было необходимости расстраивать Хавьера. Он и так потеряет голову, когда выяснит что случилось. Мысль о прощании с Хавьером грозила моему хрупкому контролю над дыханием, поэтому я побежала через парковку в сторону галереи так быстро, как могла.

Касия, безукоризненная блондинка, работающая администратором, встретила меня с сияющей улыбкой, которая выглядела вовсе не натянутой, в отличие от той, которой она обычно меня одаривала. Я полагала, что моя унаследованная одежда шокировала её. Отвали, леди. У меня нет денег, и часть вещей принадлежало моей маме, и я буду носить их, пока не умру. Но Касия, казалось, была действительно чему-то обрадована. Один взгляд вправо от неё, и причина стала очевидна.

Высокий мужчина, одетый в пошитый на заказ тёмно-серый костюм, белую сорочку и галстук кобальтового цвета, стоял в нескольких футах от её стойки, внимательно рассматривая картину. Его тёмно-каштановые волосы были зачёсаны назад небрежными волнами. Его глаза горели интенсивным тёмно-фиолетовым цветом. В уголке его правого глаза был длиной в дюйм шрам, поблекший от времени. Красивый своей свирепостью. Словно что-то острое не смогло устоять перед его красотой, но нанесло удар рикошетом в последнюю минуту, отчаянно желая пометить его, как свою собственность, и всё же, так и не смогло навредить ему.

Привлекательный. Очень, даже слишком привлекательный. На самом деле, только действительно поразительный человек мог бы привлечь моё внимание в этот тёмный час. На какую-то безумную секунду, я задалась вопросом, а не сломался ли мой мозг и не создал ли он его, как галлюцинацию, чтобы провести меня через последующие тридцать семь дней живой.

Несмотря на всё его магнитное притяжение, что-то в его позе создавало силовое поле вокруг него. Неприкасаемый. Сдержанный. Он стоял прямо, отдалившись от всего, ёго спина была обращена к стене. Широкие плечи напряжены, как будто он ощущал невидимое незваное общество позади него. Я осмотрела галерею, ожидая увидеть что-то или кого-то другого, кроме Касии. Но помещение было совершенно пустым, за исключением высокого мужчины, размером с Шакила О’Нила³, стоявшего в дальнем углу, подобно охраннику.

— Не хотите что-нибудь выпить, мистер Хейл? — жеманно улыбаясь, предложила Касия, её голос прозвучал выше, чем обычно. Она говорила так, словно симулировала британский акцент. Я фыркнула.

— Нет, спасибо, — ответил он холодно, продолжая неотрывно смотреть на картину, висящую перед ним.

Я проследила за его взглядом и застыла на месте. Я ощутила приступ удовлетворения, обнаружив, что он рассматривает картину, на которой была изображена я. Не то, чтобы он знал об этом. Я никогда не позировала для портрета, а исключительно случайными частями тела. На этой картине был изображен изгиб горла и линия подбородка, волосы слегка зачёсаны назад, обнажая шею. Остальная часть полотна тонула в темноте. Это был стиль Хавьера — он никогда не писал неприкрытые эротические фрагменты, такие как грудь, задница, лобковые волосы. "Замысел не в этом", говорил он. Замысел был в том, чтобы заставить смотрящего вообразить остальную красоту. Что тоже само по себе хорошо. Я не могла позировать обнаженной ни для кого, особенно для Хавьера. Сегодня мы будем писать мою талию и левую тазовую кость, но у меня была длинная белая простыня для того, чтобы я могла прикрыть остальное.

— Возможно, мы могли бы оформить данную картину в цвете, — распиналась Касия. — Но художник считает, что чёрный, белый и серый цвета дают возможность высвечивать истинную красоту.

Он не ответил ей. В эту минуту я почувствовала малую толику симпатии к Касии. На самом деле, любой на её месте был бы беспокойным. Мне надо было уходить, но неожиданно мне захотелось снова услышать его голос. Такой холодный и резкий, как будто каждое слово предназначалось для того, чтобы воздвигнуть пропасть между ним и целым миром. Но он также был и магнетическим. Словно ты сделаешь всё, что он тебе прикажет.

Моя скоротечная симпатия к Касии развеялась, как дым, как только она обернулась в мою сторону с приподнятой бровью.

— Иза! Почему ты здесь стоишь? Ты же знаешь правила Брэтта. Уборщицы находятся в задней части здания, — она склонила свою голову набок, жестом указывая на заднюю дверь, которая вела в тайную студию Хавьера.